Майя Новик - Каратель. Книга вторая

© Майя Новик, 2018

ISBN 978-5-4493-4643-8 (т. 2)

ISBN 978-5-4493-4642-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Кругом была тьма. Тьма кромешная, непроглядная. Воздух был тягучим, наэлектризованным, дышать становилось все труднее. Узкий луч слабеющего фонаря, который был примотан к карабину поясом от куртки, освещал только небольшой пятачок земли прямо под ногами и больше ничего.

Все чаще наваливалось отчаяние – Кирилл не знал, где находится. Если судить по растительности, по которой ему приходилось шагать, он все-таки вышел в степи Кош-Агача. Где-то впереди должен был находиться поселок Теленгит-Сортогой. Вот уж название, так название! Что он найдет там? Пустующие юрты или аилы? Пару-тройку темных административных зданий? Одичавший табун лошадей? Если там есть дрова, тогда Кирилл сможет, наконец, развести огонь и согреться. Если он найдет заправку или мастерскую, тогда он запалит несколько старых шин или горючее. В поселке можно будет найти уцелевший магазин или лавку, – тогда он сможет приготовить себе горячую еду. Кирилл даже не мечтал о свежем хлебе – пусть будет хоть какая-нибудь еда! Он будет рад пакету старых макарон, любым консервам, у которых еще не вышел срок годности, сухарям. Главное – выйти к поселку.

Кирилл никак не мог понять, что мешает ему лечь на землю прямо здесь, посреди степи и умереть. Жить, в принципе, было больше незачем. Все, что он мог потерять, он потерял. Что заставляло его идти все дальше и дальше? Что? Жажда жизни? Инстинкт, который заставляет двигаться даже ящерицу с перебитым хребтом и птицу с поломанными крыльями? Надежда на то, что все не напрасно?

Нет, сейчас он совершенно точно знал – все зря. Кирилл был один, в темноте, в далекой от городов азиатской степи, а в магазине карабина оставался только один патрон. Один патрон, один выстрел, и он безоружен перед всем этим страшным, темным, жестоким миром. Не логичнее было бы его потратить на себя? Чтобы не мучиться.

Кирилл, в который уже раз, замедлил шаги, размышляя, не сделать ли это прямо сейчас, и снова постарался выбросить это из головы: его успокаивала мысль, что он успеет сделать это позже.

«Проклятое существо человек, – усмехнулся Кирилл про себя, – всегда придумает отговорку».

И действительно ведь – про́клятый и прокля́тый. До рождения – ничего, темнота. После смерти – ничего, темнота, и между двумя этими датами: сто – сто пятьдесят лет грешной жизни. Это теперь – сто пятьдесят. Недавно было и того меньше – всего лет шестьдесят, семьдесят. И все. Каюк и памятник. Ужас, если подумать всерьез. Беда, что думать об этом не хотелось. Даже сейчас. Хотя жизнь порой была страшнее смерти.

Кирилл остановился и прислушался. Послышалось? Да, послышалось… Он сделал еще несколько шагов и снова остановился. Нет, не послышалось! Теперь Кирилл не просто слышал далекий грохот, похожий на шум прибоя, теперь он ощущал его ногами – земля дрожала. Что-то надвигалось с юга. Что-то большое, огромное!

Несмотря на то, что Кирилл смертельно устал, и казалось, его уже ничего не могло напугать, рокот, который накатывался из тьмы, заставил почувствовать животный страх. Сначала Кирилл просто убыстрил шаги, потом даже побежал, но вскоре заставил себя остановиться.

«Быть может, так будет лучше? – подумал он. – Чем эта опасность отличается от другой?»

Завтра он может стать добычей голодных зверей или послезавтра его пристрелит кто-нибудь из немногих уцелевших местных. Так почему бы ему не остановиться прямо сейчас и не встретить смерть лицом к лицу? Все равно бежать некуда. Кругом тьма, тьма и ничего кроме тьмы.

Кирилл повернулся лицом к неведомой опасности и стал ждать, хотя и инстинкт, и разум говорили ему: беги! Беги как можно быстрее!

Земля под ногами дрожала. Что надвигалось на него из темноты? Ураган? Смерч? Цунами? Откуда тут взяться цунами? До моря были тысячи километров, но Кирилл знал – в этом новом, незнакомом ему мире могло быть все, что угодно. Здесь океаны могли затопить всю сушу, здесь не было солнца и луны, здесь по темной алтайской степи бродили неведомые твари. Здесь встречный человек мог оказаться, кем угодно – убийцей, вором или людоедом. И неоткуда было ждать помощи.