Денис Макурин - Хивок. Сборник рассказов

В трёх-четырёх метрах от меня раздался взрыв! Это точно он, ни с чем не спутаешь. При этом не было ни раскатов грома, ни запаха гари, только чёрные камни и шматки грязного снега взвились в воздух и замерли! По времени – это доли секунды, а мозг, как фотоаппарат, запечатлел картинку – и всё. Всё! После этого темнота! Вся суета разом исчезла. Оказывается, умирать в восемнадцать лет совсем не страшно.

Через какое-то время прихожу в себя и чувствую, что меня тащат под руки два человека. Я лицом вниз, мои ноги волочатся, почему-то бормочу: «Бросьте меня, мужики, я умер. Вытаскивайте остальных». Они и бросают. Я ныряю лицом в снег и думаю: «Чего ж так буквально-то», – и снова теряю сознание.

Открываю глаза, лежу на снегу, вокруг всё мерцает, всё ослепительно белым- бело. Большие сугробы, большие белые шапки снега на деревьях, воздух такой лёгкий, прозрачный и свежий, мне ни холодно, ни жарко, ничего не болит и не беспокоит. Вокруг тишина, нет ничего, кроме оглушающей тишины и белого света. Я в раю!

Кто-то придумал, что рай – это пляж на берегу моря и ты, разнежившись, прячешься от полуденного солнца в тени под пальмой. А кто-то рассказывает байки про врата рая, райские сады и ангелов. Они же ничего не знают. Вот глупцы! Рай – это не место, рай – это безмятежное состояние души! Закрываю глаза…

Прихожу в себя, жутко трясёт и мотает из стороны в сторону. Вокруг темно и сильно пахнет бензином, по звуку надрывающегося мотора я уже догадался, что никакой это не рай, а самый обыкновенный «УАЗик-буханка». Про себя подумал: «Раз куда-то везут и очень спешат, значит, я до сих пор живой». Голова поплыла, и я снова отключился…

Кажется, мы в лифте, доктор светит фонариком мне то в один глаз, то в другой и задаёт вопросы, я максимально собран и сосредоточен, но язык не ворочается, сил нет. Мне кажется, я чувствую боль, но где именно, понять не могу. Закрыв глаза, чувствую и слышу, как распарывают форму. А я думаю: «Жалко, ведь новая совсем», – и опять впадаю в беспамятство…

Просыпаюсь с ноющей болью, моя голова просто раскалывается. Хочется пить, слабость в руках и ногах, такое впечатление, будто у меня жуткий похмельный синдром. Я в палате реанимации, укрыт белой простынкой, к носу подвязана трубка, по ней подаётся кислород, к пальцу на левой руке прицеплена какая-то прищепка с проводками, на правой руке капельница. Заметив движение, ко мне подходит медицинская сестра, молоденькая, симпатичная.

– Доктор, он очнулся!

– Сейчас я подойду!

Доктор подходит через пару минут со словами: «Да ты в рубашке родился». Я уже улыбаюсь и пытаюсь пошутить, но сил совсем нет, и поэтому отвечаю ему шёпотом: «В бронежилете».

Неожиданно начинаю задыхаться, сердце сжалось и замерло, вижу, как все в палате начали бегать! Меня спрашивают: «Где болит, где болит?!» – а я не могу сделать даже вдох и начинаю рычать, от бессилия! Медленно теряю сознание…

Теперь я точно умер, только попал в ад! Опять ошибались те, кто рассказывал о подземелье, расплавленной лаве и истязаниях.

Кругом темнота, сплошная мгла, нет ни верха, ни низа, ни права, ни лева. Я будто парю в невесомости, я один во вселенной, и в ней нет луны, солнца и звёзд. Не нужно дышать, не нужно думать. Ад – это беспамятство и вечное забытьё, ад – это когда ты ничего не чувствуешь и абсолютно один. Что может быть страшнее?

Я очнулся от невыносимой боли, рядом стоял задумчивый доктор и что-то говорил медицинской сестре, а медсестра с мокрыми глазами, улыбаясь, убрала шприц и, потирая мою руку кусочком ваты, сказала: «Я в первый раз так сильно испугалась, но теперь всё будет хорошо. Ты помнишь, что ты мне говорил?» Я чуть заметно помотал головой и переспросил: «Я? Когда?» А она продолжила: «Только что. Я держала тебя за руку и просила не умирать, говорила, какой ты хороший и совсем молоденький, а ты ответил, что ради таких слов будешь бороться до конца!»

Странно, а я ведь, и правда, не помню, что говорил. И вроде окончательно пришёл в себя и чувствую, что силы возвращаются, а вспомнить своих слов не могу. Из памяти будто вырван кусок, огромный промежуток времени. При этом всё же одна мысль не даёт мне покоя: «Что же мою душу вот так швыряет, то вверх, то вниз? Она то белая, то чёрная. Сколько же во мне всего накопилось, что хорошее и плохое – всё перемешалось? Со стороны поглядишь: не душа, а полёт сороки на ветру».

Мне часто снятся сны. Обычные. Но так бывает не всегда. Бывает, приходит кошмар. Всегда один и тот же, он будто преследует меня. Я вижу его в чёрно-белом цвете, в мельчайших деталях. Он терзает моё сознание, беспокоит мою душу. Кошмар, посреди которого я просыпаюсь в холодном поту, испытывая ужас и непреодолимое чувство паники. Этот сон обрывается всегда на одном и том же месте: меня кусает шмель. Он подлетает ко мне со спины, залетает за ворот и кусает в области лопатки. Я никогда не вижу его, разве что замечаю краем глаза размытое чёрное пятно, больше похожее на мимолётную тень. Замечаю на мгновение, но я точно знаю, что это он: огромный, свирепый шмель, прилетевший именно для того, чтобы укусить.