Денис Макурин - Хивок. Сборник рассказов

Так он приходил каждый день и выкладывал по три-четыре ряда. А я всё это время наблюдал, путался под ногами и слушал деду Ваню. Впитывал его слова, насыщал свою душу добром и светом.

Примерно через месяц печь и дымоход были закончены. Испытания прошли успешно, и теперь каждый день над нашим домом струился белый дымок. В скором времени печь полностью просохла, а раствор набрал положенную ему прочность, и вокруг неё закипела совсем другая жизнь. Деда Ваню я с тех пор не видел, но его слова вспоминаю до сих пор: «Кто мы, люди? Кто мы, если не такие же кирпичики?»

Страх бывает разный, например, за себя или за кого-то. Бывает, сковывает или, наоборот, подгоняет. В двухтысячном я испытал все его оттенки на себе.

Помню первые дни, когда вернулся домой из Чечни. Все друзья и знакомые были неподдельно рады: живой, руки-ноги на месте, и голова вроде бы тоже.

Самые частые вопросы были:

– Ну, что там? Как? Страшно было?

А я, если честно, не знал, что рассказывать, потому что страх действительно меня посещал. На любые расспросы я отвечал:

– По-разному было.

Получалось, что в глазах друзей я – герой. И в то же время мне врать не приходилось. Но кто что ни говорил бы и как ни идеализировал бы – страшно было!

Обстановка в Чечне начала обостряться в девяносто девятом с середины июня, что практически совпало с моим призывом в армию. О том, что боевики активизировались, мы узнавали из новостных передач и на политзанятиях от комсостава. Чем опасен террор в Чечне и какую угрозу обществу он несёт, все прекрасно понимали. Поэтому, как только появились первые известия о нападении на погранзаставы, я точно знал, что поеду на войну.

В августе, когда начались полномасштабные бои в Дагестане, я написал рапорт, в котором просился на службу в Чеченскую Республику. Тогда ещё никакого страха или тени сомнения и близко не было! Мечталось о подвигах, орденах и славе. Но на моё прошение был дан отказ, и первая партия ушла без меня. Правда, через три недели я вновь стоял в штабе и отвечал на вопросы:

– Готов? Не передумал ли?

Я ответил, что нет, не передумал. И после аттестации отправился на переподготовку в Челябинскую область.

В Чечне вовсю шла наземная операция. Наши войска освобождали один населённый пункт за другим. Кольцо сжималось вокруг Грозного, а в отместку ваххабиты сбивали нашу авиацию из ПЗРК*. Я же в это время проходил подготовку в составе инженерно-сапёрной роты на Урале.

Гоняли нас до седьмого пота каждый день на протяжении двух месяцев. Утром марш-бросок на полигон, там отстрелялись – и бегом в казарму, сдаёшь оружие, идём строем на обед, после обеда чистишь оружие, приводишь себя в порядок. На другой день занятия в классах по минно-взрывному делу, а после ужина вновь получаешь автомат, грузишься в бортовой «Урал» – и снова на полигон, на так называемые «ночные стрельбы» (стрельбы в тёмное время суток). На третий день «по тревоге» бежишь в автопарк, помогаешь механикам получить аккумуляторы и установить их на бронемашины. После обеда чистка оружия, вечером приводишь себя в порядок. И так каждый день, как по нотам: стрельбы – чистка оружия, занятия в классах – ночные стрельбы, работы в автопарке – чистка оружия.

Стреляли много, очень много. Минимум по три рожка-магазина к автомату, это девяносто патронов, плюс по улитке к АГС**. Но стрелять – это ерунда и поначалу даже нравилось, проблема была в том, чтобы забить эти самые рожки. Ящики, а затем и цинки с патронами вскрывались только на стрельбище, поэтому снарядить магазины в тепле не было возможности. Вот и приходилось забивать их прямо на морозе. В рукавицах неудобно, всё делалось голыми руками, а патроны при минус двадцати здорово жгутся. Но со временем перестали обращать внимание и на это. Всё было доведено до автоматизма. Мы с оружием разве что не спали. Да и вообще я к своему автомату привык так, что практически сроднился с ним, он был продолжением или частью меня. И мне уже совсем не терпелось на войну. Стрельбы по металлическим и фанерным мишеням – это пустяки, здесь каждый герой, мне же нужно было испытать себя в настоящем деле.

Был январь, боевики вырвались из осаждённого Грозного и рассредоточились по селениям Аргунского ущелья. В один из дней прозвучала команда:

– Сержантский состав, строиться! – мы поняли, что это отправка в Чечню.

Подъём был в 4.00 утра. Без суеты и лишнего шума наша группа экипировалась, получила вещмешки, но автоматы нам не выдали. Наверное, тогда-то и прозвенел в моей душе первый тревожный звоночек. Ещё не страх, а только беспокойство. Сами посудите: на войну и без оружия – аттракцион невиданной глупости! Тут поневоле заволнуешься.