Николай Селиванов - Право на войну

Артурыч слушал не перебивая, своими хоть и хмельными, но умными и проницательными глазами смотрел прямо в глаза Дениса.

Громкий и наглый стук прервал его рассказ на середине. Денис, чуть качнувшись, поднялся из-за стола и, матюгнувшись, пошел открывать.

За порогом стояла дражайшая супруга Артурыча – Варвара Михайловна. По габаритам – полная противоположность своего мужа, по стилю одежды – верная подруга и единомышленник. Женщина гренадерского роста и необъятных размеров, несмотря на преклонный возраст, пыталась сохранить моложавость. Нелепые кудряшки собраны на макушке с помощью шпилек в невообразимый веер. Из-под яркого, аляповатой расцветки, халата торчали полы белой ночнушки. На ногах ярко-бирюзовые лосины и расстегнутые босоножки на каблуке-шпильке.

– Денис, – в ее вежливом громоподобном голосе чувствовалась нешуточная угроза, – Марк Артурович у Вас?

– Варвара Михааайловна…, – не успел он на распев произнести имя и отчество, как из-за его спины выпрыгнул Артурыч и суетливо залопотал:

– Лапуля! А я здесь вот… Заскочил покурить к соседу. Не сердись. Ладно?

Глаза лапули ясно говорили о том, что сейчас из них вылетит молния и испепелит мужа вместе с новым спортивным костюмом, нахалом соседом и квартирой, которую тот снял, чтобы превратить в притон.

Денис немного отстранился, посмотрел на эту картину со стороны и развеселился. Позже ни он сам, ни тем более обалдевший Артурыч, не смогли объяснить, как ему это удалось, но через десять минут они втроем дружно сидели за столом и под котлетки, которые Варвара Михайловна «весь вечер готовила для этого негодяя», приканчивали бутылку. Денис то и дело замечал те ласковые жесты и взгляды, которыми обменивались эти далеко немолодые люди.

Ближе к полуночи гости стали рассыпаться в благодарностях и засобирались. Несмотря на вялые протесты Дениса, Варвара Михайловна навела порядок на столе и перемыла посуду. Проходя по коридору, она как бы случайно, заглянула в единственную комнату и удивленно бросила:

– А у Вас, Денис, чистенько.

Он только молча пожал плечами.

Проводив гостей, он вышел на балкон выкурить последнюю сигарету. Прохладный ночной ветерок приятно холодил разгоряченную спиртным голову.

Денис рассеяно следил за проезжавшими вдалеке, по центральной улице, редкими автомобилями и вдруг понял, что именно тяготило его последнее время.

Предчувствие.

Предчувствие беды. Снова, как тогда, перед Чечней, он почувствовал надвигающуюся волну. Огромную и неотвратимую, как цунами. Что-то надвигалось и грозило захлестнуть, закружить в смертельной круговерти.

Хмель отлетал вместе с порывами ветерка. Он пытался понять, откуда грозит опасность, ведь ничего не предвещало беды. Жизнь вроде наладилась, и все вокруг было спокойно с виду. Но он привык прислушиваться к своим предчувствиям. Пытаясь разобраться, он незаметно погрузился в воспоминания.

После возвращения из Чечни дальше служить он просто не смог. Ему, разведчику, имевшему почти полсотни боевых выходов, было тошно и противно прощипывать травку в парке вокруг застывшей боевой техники, посыпать песочком дорожки, спешить, а затем часами простаивать на бесконечных построениях и строевых смотрах. Он психанул и однажды написал рапорт об увольнении.

Отговаривать строптивого, полностью познавшего себе цену сержанта, никто особо не стал. Только командир полка вызвал его к себе и не очень уверенно предложил подумать. Николаев наотрез не хотел «играть в игрушечных солдатиков». Подписывая рапорт, полковник, как показалось, даже облегченно вздохнул.

После этого Денис Николаев два месяца околачивал пороги в отделах кадров в своем городке. Все безрезультатно – практически все предприятия стояли на коленях или лежали в глубоком ауте, без сознания.

Помыкавшись, Денис все же решился позвонить Кириллу Знаменову. Просить кого-либо он вообще не любил, считал это унижением. Что это за мужик, что не может сам справиться со своими проблемами. Но потом все же здраво рассудил, что на то они и существуют друзья в этом мире, чтобы было к кому обратиться за помощью, если совсем невмоготу.

Селение Автуры находилось на вершине лесистой горы. Разведрота топала наискосок по крутому склону. Солнце стояло уже высоко и жарко припекало. Тяжело груженые оружием солдаты устало топали уже почти шесть часов. Сначала был на рассвете изматывающий спуск в ущелье, теперь затяжной подъем.