Влада Евангелиjа - Дорога поворачивает в рай

– Как получилось, что мы не виделись со школы?

– Я же переехала лет шесть назад.

– И где ты теперь?

– На Освободителей.

Он присвистывает. По сравнению с рабочим районом, где мы росли, улица Освободителей – шикарное место.

– Нихуя себе. Снимаешь?

– Да, пополам с девочкой. А ты где?

– Всё там же. У меня работа через дорогу от дома, в обед захожу, проверяю бабку. Она совсем плохая, почти не встает, не узнает никого.

– Грустно. А работаешь кем?

– В автосервисе мастером.

Можно было не спрашивать. Половина мужчин работает на заводе и делает автомобили, а вторая половина их ремонтирует. По крайней мере, относительно мужчин, которые стригутся машинкой, ходят после работы в зал и носят кожаные бомберы на майку, эта максима всегда верна.

– А ты чем занимаешься? В офисе сидишь?

– Знаешь интернет-магазин «Чертово колесо»? Одежда и аксессуары, молодые дизайнеры, нетривиальные марки, вся хуйня?

– Нет, не слышал.

– Вот я там. Контент-редактор, специалист лив-чата, контроль отгрузок и склада и бог знает чего еще.

Только кажется, что город маленький. Мы движемся своими маршрутами, и если они не пересекаются, можно никогда не встретиться. В «Чертовом колесе» не торгуют спортивными костюмами и турецкими кожанками, а у меня нет ни малейшего повода заглядывать в автосервис на проспекте Первого мая.

– Ты вообще не изменилась, – говорит Стомпер.

– А ты изменился. Такой мужик теперь… Девушка есть?

– Нет. А у тебя есть кто-нибудь?

– Тоже нет.

– И давно не было?

Этот вопрос всегда с подвохом. Если я соглашусь, он подумает, что я голодная и на всё согласна. Если скажу, что недавно трахалась, он решит, что я блядь и на всё согласна.

– Не очень, – уклончиво отвечаю я. К счастью, он не вдается в подробности.

Свеча в фонарике догорает и гаснет, мы оказываемся в кромешной темноте. Река молчит, вокруг ни звука, ни души. Стомпер обнимает меня, находит мои губы и целует. Его дыхание слегка отдает спиртным. Он закрывает глаза, я закрываю глаза, мы можем забыть о том, кто мы; не чувствовать ничего, только перекатывать во рту вкус чужой слюны.

– Хочешь, тебя подниму? – Он встает. – Иди сюда.

Я поднимаюсь, обхватываю его шею и взлетаю вверх, прочь от липкого песка, ближе к черному небу. Почему когда земля уходит из-под ног, так захватывает дух? Стомпер крепко держит меня, наши лица оказываются совсем близко. Зрачки у него расширены так, что не понять, какого цвета глаза.

– Какого цвета у тебя глаза, Стомпер? – спрашиваю я.

– Серые, – говорит он. – Раздвинь ноги.

Я обхватываю его ногами и оказываюсь крепко прижата промежностью к его хую. Он твердый и очень большой. Мне жарко, я задыхаюсь. Сердце разделяется на сотню частей и колотится во всём теле. Луц был прав: я слишком давно не трахалась и умираю от голода. В голове ни одной мысли, только желание. Я согласна на всё, но в обращенном ко мне вопросе предлагается исключительно секс.

– Тебе так нравится? – спрашивает Стомпер.

– Нравится.

– Хочешь так?

– Хочу. – У меня перехватывает дыхание, я продолжаю шепотом: – Делай так, мне нравится…

Он опускается на колени, укладывает меня на плед.

– Со школы хотел тебя трахнуть, – признается Стомпер и запускает руку мне под платье. Я кончаю от первого же прикосновения, закусываю губу, чтобы не застонать. Сквозь тело проходят разряды, темнота густеет, накатывает на меня, как чернильная река, – и я не понимаю, что просто закрыла глаза.

Стомпер останавливается, шарит по карманам, матерится сквозь зубы. Темнота выносит меня на берег вместе с водорослями и мусором, я открываю глаза, приподнимаюсь на локте.

– Что случилось?

– У тебя есть гондоны?

– А у тебя нет, что ли?

– Да блядь, забыл в другой куртке.

– Ну ёпт… У меня тоже нет. И что делать?

– Может, так? – с надеждой спрашивает Стомпер. – Просто не буду в тебя кончать.

– Обойдешься. Тут аптека есть?

– Откуда тут аптека? Уже по-любому всё закрыто.

Трагедия в том, что мы учимся сексу по фильмам, где не бывает мучительно неловких диалогов об аптеках и гондонах. От моего возбуждения не остается и следа. Я откидываюсь на спину и смотрю в пустоту, раскинувшуюся перед глазами. Стомпер утыкается лицом в мою шею, шарит у меня под юбкой и шепчет:

давай, давай, не бойся, вся ответственность на мне, я здоров, я доверяю тебе, я знаю, что делаю, не бойся, я сделаю всё, как надо, я хочу, умираю, как хочу тебя, ты такая красивая, у тебя такие глаза, такие губы, я хочу целовать тебя, хочу любить тебя, хочу трогать тебя здесь, ты такая влажная, просто позволь мне, я обещаю, я сделаю тебе хорошо, я всё сделаю для тебя, раздвинь ноги и позволь мне