Владилен Елеонский - Цунами. Дневник офицера внешней разведки

Так мы коротали свободные часы на младших курсах, а повзрослев, забросили это дело. У нас появилось больше свободного времени, мы стали чаще бывать в городе и обзавелись новыми знакомствами.

Достаточно напряжёнными были первые два года, а дальше всё пошло как по маслу, лишь одно событие омрачило учёбу. Офицер-преподаватель, тот самый Сёмин, который когда-то поймал Лёшу с жестянкой на фуражке, по невыясненным до конца причинам покончил с собой. Поползли слухи, и мы узнали, что в отсутствие жены, она уехала к родителям в Брянск, он надел выходную форму, фуражку, взял кухонный нож, вогнал его себе под ребро, лёг на диван, потерял сознание от кровопотери и скончался.

Дело мгновенно засекретили, никакого официального следствия не проводилось, никто не мог понять мотивов его поступка. Говорили всё, что придёт в голову, например, утверждали, что, мол, им с женой по сорок лет, однако детей не было, и, скорее всего, именно это стало причиной трагедии, однако было трудно поверить в такое тем, кто хорошо знал Сёмина.

Жена у него симпатичная, говорили другие, всегда следит за собой, хорошо одевается, а в доме следователи не нашли даже завалящей копейки. Может быть, упрёки жены по этому поводу сыграли свою зловещую роль?

В общем, разговоры ширились и разрастались, а правдивой информации не было. Наверное, это необычное дело так и осталось бы загадкой, если бы не ряд неожиданных происшествий.

Как-то раз весной мы с Алексеем запланировали пойти в кино, однако его неожиданно назначили в наряд вместо внезапно заболевшего курсанта, и мне пришлось идти по увольнительной одному. Солнце зашло, и на улицы спустились таинственные синие сумерки. Решив сократить расстояние, я завернул за угол и увидел впереди одинокую тень, которая как раз в этот момент вышла из подъезда и попала в круг света, отбрасываемого фонарём.

Это была видная девушка с ниспадающими до плеч густыми русыми волосами, точёной, словно вырезанной из мрамора фигурой, нежным, как персик, лицом, впечатляющими тёмными бровями и большими светлыми глазами. Она была в новом модном платье цвета морской волны с замысловатыми перехлёстами на чётко очерченных практически идеальных плечах, а её длинные умопомрачительно стройные ноги украшали белые босоножки на высоченных каблуках.

Незнакомка миновала палисад и направилась к оживлённому перекрёстку, до которого надо было пройти несколько сот шагов. Там сиял свет, а в переулке освещение было неважным, вскоре оно почти совсем исчезло.

Я следовал в отдалении, не переставая удивляться, какими красивыми бывают девушки. Тем временем она вошла в полосу грязно-оранжевого света, отбрасываемого каким-то убогим фонарём, и вдруг у металлических мусорных баков к ней подскочили два юрких паренька в тёмных зловеще надвинутых на лоб модных кепках. Один – долговязый и сухой, как жердь, а второй – короткий и кривобокий. Аккуратно подогнанные новенькие серые костюмчики неплохо сидели на них.

В полумраке хищно блеснуло лезвие, моя незнакомка отпрянула назад, а её волшебные алые губы слегка приоткрылись от ужаса. В следующий миг я понял, что им интересна не девушка, а бусы, они были в несколько рядов обмотаны вокруг её нежной шеи, и даже издали бросались в глаза крупные жемчужины и агаты, а на груди светился великолепный сочный аквамарин.

Я кинулся на помощь, долговязый тип обернулся на стук моих каблуков и ощерился неприятными остро торчащими зубками.

– Иди, иди, шагай, краб, тебя это не касается, это наша девочка.

– А она мне понравилась.

– И что?

– Девушка, а кого вы выбираете? – с улыбкой спокойно сказал я ей.

– В-вас, – мило заикнувшись, тихо сказала она в ответ, и у меня сладко ёкнуло сердце от её необычайно бархатного голоса.

– Ах, ты, тварь продажная, забыла, как мы тебя от ментовки отмазали?! – фальшивым голосом взвизгнул Долговязый и замахнулся, чтобы дать ей пощёчину.

Я вовремя успел сильно толкнуть его, и он, отлетев, попал задом в смрадное жерло открытого мусорного бака. Коротышка кинулся ко мне с явным намерением сунуть нож под ребро.

Дальше всё получилось автоматически, до сих пор удивляюсь, как у меня так ловко вышло. Я упал на руки и сделал подсечку. Он кубарем покатился по асфальту, а лезвие жалобно зазвенело в сырой темноте. Грабитель потянулся к нему, чтобы поднять, однако я наступил на нож каблуком, и он поспешно ретировался, а Долговязый исчез во мраке на мгновение раньше.

Я подобрал нож, это была великолепная, хотя и самодельная финка с отливающей узорами рукоятью из берёзового капа янтарного цвета и впечатляющим клинком не менее двенадцати сантиметров в длину с лёгким скосом-щучкой, имевшим чрезвычайно острую заточку. В ножах я стал хорошо разбираться ещё со времён занятий в спортивном клубе, к тому же у отца хранилась замечательная ещё прадедовская коллекция охотничьих клинков, поэтому заставить себя выбросить такой замечательный нож в мусорный бак не сумел.