Анатолий Агарков - Блеск и нищета комитета

Выборы состоялись. Результат я уже озвучил. Мы проиграли…

Теперь можно заняться маркетингом в архитектуре и строительстве.

Хотя… Может быть, во множестве других обстоятельств это был бы идеальный конец главы повести. Но то, что глодало внутри, не излечивалось простым взмахом руки – а ну её нах..! Проблема в данном случае была в том, что особой радости и от разрешения кризиса, и от окончания тараканьих бегов, то бишь, выборов, я не испытывал.

Черт, не люблю я этого! Ненавижу, когда дело закончено, а все-таки что-то не дает покоя. Не хватает чего-то, чтобы полностью все похоронить, забыть, закопать… и дальше пойти.

В чем же дело?

А дело в том, что все тайные помыслы Сергея Борисовича, его задумки и чаяния по-прежнему оставались для меня секретом за семью печатями. Он не торопился быть откровенным со мной. А все попытки мои понять его и объяснить лишь прожигали новые дыры в мозгу. И усугублялось это еще тем – хотел того Клипа или нет – он становился моим кумиром. Мне тогда очень хотелось быть похожим на него, стать неким подобием своего шефа. Настолько сильно росло это желание, что даже Тома заметила и не преминула осудить библейской цитатой:

– Не сотвори себе кумира!

М-дя… А ведь она была где-то права. Хоть и трудно себе представить, чтобы в конце двадцатого века дважды верхнеобразованный мужчина тяготился библейских заветов, примеряемых на него.

Но дело все в том, что кумира своего я таки не понимал. Анализируя его слова и поступки, мозги мои крутились с беспомощностью космонавта, сорвавшегося с троса в открытом космосе.

Вот пример.

Однажды Сергей Борисович побывал во Франции в составе делегации российских архитекторов. Показывал в Комитете фильм о том круизе…

Чтобы разговорить его, спросил:

– Ну и как тебе Франция? Каково главное впечатление осталось от страны?

– Да, в общем-то, ничего, – ответил шеф. – Только французов там маловато.

Интересный взгляд на неординарное событие! И такой он во всем – непонятный, необъяснимый благородный идальго Сергей Клипа!

А может, в том везение моё, что я его не смог понять? Ведь могло случиться и так, что эйфория от образа кумира перешла бы в паранойю. То есть, хотел быть похожим да не дотянул суммой моральных качеств – от того и свихнулся. Не об этом ли меня жена-умница предупреждала? Ейбо, из всех случаев жизни, когда я садился задницей в лужу, этот был самый сногсшибательный.

Правда, осталось ещё кое-что. После всех жизненных передряг я остался верен своей мечте – литературе и книгам. С чем остался Сергей Борисыч – поборник честности и морали – если главное детище его жизни Комитет по строительству и архитектуре при Администрации Увельского района почил в бозе?

Нехорошая фраза. Желчно звучит и завистнически. Будто бы с затаенной обидой. Кому-то покажется издевательской. А у меня нет таких чувств к Клипе, хотя мы и расстались не очень довольные друг другом.

Попробую примирить нас, сказав так – в конце концов, я остался с мечтой, а Сергей Борисович со своими принципами, которым никогда не изменял.

Ну, а мое желание стать таким как Клипа вдребезги разбилось о скалы жизни. Я стал таким, какой есть. Иным мне никогда не стать, даже если очень захотеть.

И когда я понял это, ушел из Комитета. Клипа не уговаривал меня остаться.

Два года я у него проработал и считаю что не напрасно.

Мне здорово повезло, что я знаком с таким человеком как Сергей Борисович Клипа. Он мне многое в жизни дал – в плане веры в разумное, доброе, вечное.

Мне здорово повезло, что я работал в Комитете по строительству и архитектуре при Администрации Увельского района. Более разумного и лояльного в плане межличностных отношений и настроя на трудовые свершения коллектива в жизни своей не встречал.

Мне здорово повезло, что я ушел из него еще до начала его агонии.

Я ушел, оставив моего кумира крепким и бодрым человеком – знающим, чего хочет в жизни, и твердо идущим своим путем. Что дальше с ним произошло – грустная сказочка, но слишком отполированная пересказами, чтобы казаться искренней. И все же сомневаться в её справедливости не было никаких оснований.

Возможно, все это давно отболело, и ворошить прошлое – неразумно. История обычная – корабль тонул, капитан покинул борт его не последним… Так в жизни тоже бывает. Какие же могут быть чувства у членов команды после этого к капитану?

Ладно, оставим это… Лично я грущу лишь о затонувшем корабле.

Я не имею ни малейшего права осуждать чужие ошибки и огульно считать всех, от меня отличных, глупыми или ущербными. Я смирился, достигнув старости. Мне не под силу оказалось переделать мир по собственному желанию. Как говорят, жизненные обстоятельства в очередной раз одержали победу над человеческими намерениями.