Слава Юденков - Губа не дура

– Это кто? – кивает он на девушек, щурясь от солнца.

– Ай донт ноу, – пожимает плечами ЭлЭм.

– Я так и думал.

ЭлЭм достает из объятий девушки бутылку и хмурит лоб в попытках прочесть написанное на этикетке. Сделав глоток, он вытирает рукавом щетину. Ощутив пропажу, девушка что-то недовольно бормочет сквозь сон и переворачивается на другую сторону. Наступает блаженное молчание. Солнце издевательски целится лучами в их немытые головы; где-то там, наверху, гудит поток машин; пищит мячом породистая псина.

– Солнце припекает. Может, искупаемся?

– Ну, такое, – ЭлЭм делает еще глоток и возвращает бутылку владелице, подпихнув под руку, словно плюшевого медведя.

– А я нырну, – Костыль начинает раздеваться, педантично складывая мятые, грязные вещи стопочкой на лежаке. – Ну, я погнал.

Сверкая голой задницей на весь пляж, худощавый Костыль бежит по сырому песку к реке и с разбегу ныряет в прозрачную воду. Тут же в его обмякшее тело впиваются тысячи ледяных иголок. По мышцам прокатывается волна электрического тока, каждое волокно сковывает судорога, а подкожные нервы вмиг напрягаются до максимума. Со стороны за моржом наблюдают две испуганных мамаши, вышедших с детьми на прогулку. ЭлЭм с любопытством разглядывает спящих девушек, как зверушек. Та, вульгарно распластавшаяся на лежаке, вдруг мощно икает, собирает свои конечности вместе и переворачивается набок. От реки доносится крик:

– А, сука, как же холодно!

***

Закинув ногу на Свята, Даша играет с волосами на его груди. Белая простыня местами прикрывает их обнаженные тела на полу гостиной. В соседней комнате тихо играет музыка.

– Когда мы с тобой прекратим собачиться? – глядя в потолок, спрашивает Свят. Даша не торопится с ответом. – Эй, ты чего молчишь? – Свят щелкает пальцем по кончику ее носа.

– Я думаю, – девушка закусывает верхнюю губу.

– Не могу понять, что тебя так волнует.

– Знаешь, все как раз наоборот.

– О чем ты?

– Это тебя мало что волнует. Все девушки ссорятся с парнями из-за этого. Вы, мужики, и так пофигисты по своей природе. А ты, походу, к какой-то особенной касте относишься.

– А, по-моему, это вы слишком требовательны – и к себе, и к окружающим. Поэтому у вас вечно какие-то проблемы.

– Может, ты и прав. За собой не так замечаешь.

Немного помолчав, Даша спрашивает:

– Как неделя?

– Так себе. За месяц картина совсем печальная получается.

– Тем не менее, ты неплохо зарабатываешь. По меркам нашего общества, – зачем-то добавляет девушка.

– В том то и дело, что неплохо. А дальше куда? Где рост, развитие? Такими темпами покер превратиться в мою работу, ту самую режимную работу, которой я так боюсь, – Свят поворачивается к Даше и клацает зубами у ее уха. – Если уже не превратился.

– Какой же ты лентяй. Готов на все, лишь бы не работать.

– Ты не права. Я готов зарабатывать. Это куда приятнее, чем просто работать. Иди ко мне, – целуя Дашу, Свят ощущает персиковый привкус ее губ. – Что ты там говорила по поводу стажировки?

– Ах, это… хотела выбрать подходящий момент, чтобы рассказать.

– Тебе почти удалось, – ухмыляется Свят.

– Мое журналистское расследование заметил американский корреспондент, профессор Колумбийского университета в Нью-Йорке. У них как раз программа по обмену опытом скоро начинается. Выслали в редакцию письмо с приглашением.

– И надолго это все?

– На год почти.

– Когда улетаешь?

– Через два месяца.

Свят молча встает и, обмотавшись простыней, словно греческий бог, выходит на балкон. Все еще ярко светит солнце, поэтому парень надевает очки. Выпустив кольцо дыма, он обращается к Даше, замершей в ожидании его реакции:

– Ты твердо решила?

– Послушай, Свят. Я понимаю, о чем ты. Но эта стажировка реально позволит мне выйти на новый уровень. Тот, о котором ты сам только что говорил.

– Только не подумай, я ничего не имею против.

Даша голышом выходит к Святу и прижимается к нему со спины:

– Откроем тебе визу, будешь прилетать в гости.

На улицы города действительно пришла весна. У Свята наступление весны всегда ассоциировалось с чириканьем птиц. Это какие-то незаметные, видимо, очень маленькие птицы. Он никогда их не видел, но, даже когда из-под тающего снега появляется собачье дерьмо, пустые бутылки, окурки, чей-то грязный ботинок или фаланга пальца, – даже тогда пение этих птиц вселяет в Свята безоговорочную веру в то, что все в этой жизни будет как надо. Так и сейчас – птицы чирикают отовсюду и ниоткуда одновременно – отвлекая внимание от криков детей внизу и музыки, тихо льющейся из соседней комнаты. И только от прижавшейся к нему Даши не отвлекают Свята птицы – ее тело теплое, как парное молоко, а кожа пахнет терпким вареньем из лепестков чайной розы.