Сергей Берсенев - Тихая глубинка. Проза

– Темнотааа, – рассмеялся «Дылда» – Это всё равно, как «опущенные». Только любят, когда их «мудохают» по всем частям тела.

– За «опущенного» можно и ответить, – вскочил «Тихоня». «Дылда» вдруг вспомнил, что на том висит «мокруха» и понял – херню сморозил. За такие «косяки» могут самого «опустить».

– Ты не обижайся, Тиш, я ж не в обидку… Все мы тут – свои… Шутю я… Не мазохист ты, не мазохист… Свой пацан! Но, может, всё-таки карту вытянешь?

– Хорошо…, – согласился «Тихоня» и наугад сдвинул часть колоды.

– Десятка, – огласил приговор «Кучерявый», – Я тут подумал – зачем твой лоб проверять на прочность? Давай – десять раз по ушам десятью картами.

«Тихоне» оказалось безразлично – какая часть его лица попадёт под экзекуцию, и, спустя три минуты, он уныло побрёл в ванну охлаждать под холодной водой красные лопухи.

А в это время пытал счастья «Гриха». «Чужак» и «Рыжий» дожидались своей очереди. И если первый спокойно относился к предстоящей лотерее, то «Рыжий» мандражировал не на шутку. Он недолюбливал Короткова, считал его, как вся и городская «братва» беспредельщиком, но побаивался. Знал, что этот урод мог нащупать самое больное место у человека и безжалостно этим воспользоваться. А у «Рыжего» такое место присутствовало и не являлось тайной ни для кого – крошечная больная дочка Наташки Сергачёвой. Он по пьяни два года назад изнасиловал её, но девушка не стала заявлять в милицию – пожалела старую, беспомощную мать «Рыжего». Матери, жалость, конечно, не помогла: померла в начале этого года. А у Наташки родилась дочь с врождённым пороком сердца. Когда «Рыжий» узнал об этом, то попробовал загладить вину и жениться на ней, но Наташа так и не смогла переступить через ненависть и брезгливость. Он пытался передавать деньги через её подруг, летом ночевал на лавочке возле дома… Всё бесполезно… Она не замечала «Рыжего», относясь к нему, как к пустому месту.

– Пля… Опять – невезуха! – вскричал «Гриха», когда «Кучерявый» перед его носом выкинул поочерёдно «Даму», «семёрку» и «Туза». У самого насчиталось ровно двадцать.

– Ну, и что с тобой будем делать? – ехидно посмеивался Коротков.

– Но ты ведь говорил, что я уже отработал своё!

– Конечно, отработал. А кто говорит о чём-то сверхъестественном… Сейчас я придумаю тебе задание, а пока… «Дылда», наливай, выпьем за моё здравие!

Тому не надо было повторять два раза: он метнулся к начатой бутылке самогонки и принялся разливать в опорожнённые ёмкости. Но «Кучерявый» неожиданно тормознул его.

– А вот «Гриха» у нас полную кружку спирта неразбавленного выпьет. Без закуски…

– Ух, ты! – наигранно заверещал «Дылда», изображая то ли зависть, то ли сожаление по поводу участи собутыльника, – А он сможет?

– «Куч», пощади…, – взмолился «Гриха», – В последнее время спиртное с трудом идёт: печень с поджелудочной пошаливают. Не хочу, как сосед мой, Вован, в сорок пять от панкреонекроза загнуться. А то и раньше…

– Слов-то каких нахватался…. Пакрно… Тьфу! Не выговоришь! – Коротков поморщился, – Меня это не колышет… Будешь концы отдавать, отнесём к бабке Самсонихе – она мёртвого на ноги поставит.

Со наворачивающимися на глаза слезами «Гриха» сходил на кухню за армейской кружкой, неведомо откуда появившейся в кухонном хламе хозяина квартиры, и поставил её на стол.

– Будь что будет! Не поминайте плохим словом, если вдруг – того…

– Да, не ссы! – принялся успокаивать несчастного «Дылда», наливая в кружку самый настоящий C 2H 5OH, – Всё обойдётся… Зато кааакой кайфец словишь!

«Гриха» перекрестился, хотя и был отроду некрещёным, и одним залпом – давясь, но не отрываясь, большими глотками выпил «термоядерную жидкость». Несколько минут (две-три, не больше) он простоял в оцепенении, сильно зажмурив глаза и также сильно сжав остатки зубов.

– Жив? – спросил «Кучерявый».

– Жиииив.., – еле выдохнул «Гриха» и рванул в строну туалета, откуда вскоре донеслись звуки, характерные для рвотного извержения. При этом все, кроме «Рыжего», зашлись в истерическом хохоте.

– А теперь переходим к главному, – резко остановил веселье «Кучерявый». Все замерли в ожидании. В комнате повисла недобрая тишина. И каждый понимал, что сейчас решается очень многое.

– «Чужаку» пора прописываться, – продолжил он, – А все знают, что у нас это делается только через серьёзную игру. Да и подошёл срок годового экзамена у «Рыжего»…. Повторюсь: правила таковы, что если проиграю я, то меня тоже не избежит участь – выбирать цвет карты.