Сергей Берсенев - Тихая глубинка. Проза

А потом вдруг стали происходить фантастические вещи. У арестованного откуда ни возьмись появилась частный адвокат, женщина. Между прочим, самый дорогой в городе. Не каждый себе позволит. Что она там мудрила, какое грязное бельё перестирывала? Но в итоге всё вернулось на круги своя: наркомана выпустили, а того, кого посадили по горячим следам, отправили в местное СИЗО. Спустя два дня он отчего-то сделал скоропалительное признание. Мол, понравилась девка, но на ухаживания не отвечала… Вот с горя напился и прирезал. Шито белыми нитками, но разбираться никто не стал. Сам ведь признался!

Пошли слухи, что выпущенный наркоша служил местным ментам в качестве стукачка. За руку никто не ловил, но одна бабка сказала другой, другая третьей… Всё бы ничего – что с бабок взять? Однако зять первой, как раз и работал «опером».

А ещё одни слухи сообщили всему городу, что через неделю после освобождения сына мать повезла за свой счёт адвоката в Таиланд.

Второй же эпизод, связанный с хроникой окраины городка, получился скорее комическим… Хотя сам виновник казуса никогда не вызывал ни у кого симпатии: тунеядец, всю жизнь на шее у родителей… В тридцать лет – ни жены, ни детей… Алкоголиком назвать нельзя, но мутный какой-то… Вечно с сомнительными личностями ошивался.

Так вот ровно неделю назад многие жители центральной улицы района были ошеломлены, когда лицезрели его тощую фигуру, дефилирующую в сторону автобусной остановки в абсолютно голом виде. Он двигался, как зомби в фильмах ужасов – не замечая вокруг себя ни людей, ни животных, ни машин… Практически все, кто ему встречался, сторонились от греха подальше. Мало ли что взбредёт в голову автору столь эксцентричного поступка. А может, виной тому какое-нибудь психотропное вещество?

Но Гришка Остапенко – так его величали с рожденья по паспорту – добрался до автобусной остановки, миновал её, а вскоре скрылся за поворотом, ведущим к железнодорожной станции.

«Не дай Бог, по моему приезду что-то подобное случится…», – подумал Игорь, проваливаясь в глубокий сон под мерный стук колёс. Но спал он как-то отрывками: то чей-то младенец закапризничал через пару отсеков, то на верхней полке мужик расхрапелся не на шутку. И ничего не поделаешь.

Чем ближе поезд подъезжал к нужной станции, тем тревожнее становился сон. А проводница должна разбудить в половине пятого – за полчаса до прибытия. Проснувшись окончательно до её появления, Игорь наскоро привёл себя в порядок, вытащил багаж и стал осторожно, чтобы случайно не задеть спящих, пробираться к тамбуру.

Что его ждёт в реальности, спустя много лет? Общение на расстоянии не предвещало ничего плохого. Оно сразу вошло в спокойное русло, чему способствовали воспоминания о далёком прошлом. Но всё-таки перерыв был и довольно внушительный. За это время характеры могли поменяться, и жизненные приоритеты тоже. Тёплая переписка в телефоне и по интернету притушила его неуверенность, но сейчас кошка в душе проснулась и провела когтями по её тонким стеночкам.

Для здешней местности пять часов утра – время, когда рассвет уже вступает в свои права.

Но и ночь ещё полностью не ретировалась. Какая-то таинственно-мрачноватая тишина повисла над станцией, и даже громогласное извещение о прибытии поезда, и грохот, с которым он важно тормозит, не могут с ней соперничать и перетягивать одеяло на себя.

Игорь сошёл не один: от каждого вагона, как минимум, отпочковалось по одному пассажиру, а то и по два, по три… Его взгляд растворился в утреннем тумане, и он едва не сбил с ног Марину, стоявшую в двух шагах от раскрытых дверей вагона. Получилось так, что не она, а он буквально попал к ней в объятия. И губы сами потянулись навстречу её губам… Она немного засмущалась, но никому до них не было дела – встречающие и встречаемые торопились покинуть платформу.

– Привет, – сказал Игорь, приходя в себя, – Ну, вот я и приехал…

………..

В ход пошла третья бутылка самогонки. Мишка Коротков, которого все в округе называли «Кучерявым» налил сначала грамм пятьдесят своему корешу «Дылде», а уже потом столько же себе. «Погоняло» прилипло к нему не за обилие волосистого покрова на голове, а потому, что он про всех зажиточных любил говорить: «Кучеряво живёт!» Дылду же так прозвали ещё в школе за сто девяносто три сантиметра роста. Они и дружили, если это так можно назвать, с пятого класса. Мишка Коротков за свои двадцать восемь лет успел уже пару раз отмотать срок и был в авторитете у местной шпаны. «Уважаемые люди» города не считали его за своего – косяков за ним числилось немало. Да и имел Мишка репутацию «отмороженного».