Игорь Мощук - Фабула. Монология в двенадцати меридиях

Черт с ним, с Бетховеном. В конце концов, все преходяще, а музыка вечна. Я даже готов поверить в магию Третьей симфонии. В этом есть какая-то мрачная красота и мифологичность. Я уже слышу громоподобный шелест крыльев, который издают юные валькирии при токующем полете. Да, мне нравится верить в силу эстетики и магию слова. Борис Владимирович Неупокоев, мой школьный преподаватель истории древней и новейшей, всегда говорил, что в правильно уложенный рюкзак, даже полностью, до отказа забитый всяким туристическим хламом, всегда можно засунуть еще одну вещь при необходимости. Данное высказывание, безусловно, противоречит здравой логике и всяким там законам Ломоносова – Лавуазье, но я беру на себя смелость утверждать, что так оно и есть. Практикой подтверждается. В школе мы называли сей феномен «эльфийской магией», свято верили в ее существование и не задавались вопросом, почему она работает. Нам достаточно было того, что мы умеем ею пользоваться. Борис Владимирович призвал эту странную силу своими словами, словно древним заклинанием. Мы поверили ему, для нас магия ожила и начала воплощаться в форме вполне вещественных последствий. Как? Очень просто: мы научились лучше укладывать свои рюкзаки и ловко использовать потаенное пространство. С тех самых пор понятие «в рюкзаке нет места» перестало существовать. Именно так, на мой вкус, работает тезис о материальности мысли. Так, и никак иначе. Ну не верю я в то, что любое нехорошее слово оседает тонким слоем где-то на ткани вселенной, а потом аукается сказавшему почечными коликами.

Короче говоря, с Бетховеном еще можно примириться. Но Дима пошел дальше. Он уверял, что вода принимает гармоническую структуру, даже если над ней просто прошептать фразу « любовь и благодарность ». Именно любовь и благодарность Дмитрий Сильвестрович предпочитал всем остальным добродетелям еще с институтских времен, и – о чудо! – именно эти два слова оказались великим водным колдунством! Необходимо отметить: вербальное облагораживание воды оказалось отнюдь не праздным занятием. Зашептанная жидкость чудесным образом приобретала всякие уникальные свойства, а затем принималась творить чудеса и лечить разный насморк и сифилис. Деревенские бабки, передававшие свои волшебные наговоры из поколения в поколение, веками маялись дурью. Ведь всего два слова – «любовь» и «благодарность», – сказанные над стаканом воды из-под крана (а на газировку действует? А на Perrier?), обеспечивают ничуть не менее действенные лечебные эффекты.

Ну что тут скажешь? В такую магию я не верю! Почему? А в ней нет красоты. Нет древней силы. Она не пахнет ни сырым мхом, ни жарким ветром степи, ни даже паленой кроличьей лапкой. Она не впитала в себя дух дороги и времени. Я чувствую в ней лишь аромат, подобный тому, какой распространяет вокруг себя прекраснодушный и блаженный идиот, застигнутый врасплох окружающим миром. Как правило, это всего лишь запах застарелого пота, несвежего белья и засохшей мочи. Представьте себе на секунду некоего нетщательно вымытого человека, который невнятно бубнит что-то про «любовь» и «благодарность» над своим борщом в какой-нибудь рыгаловке на окраине Питера. Представили? Теперь вы понимаете, что я имею в виду.

Пока мой не закостенелый в своих предубеждениях друг дрейфовал от одной сомнительной теории к другой, я смотрел на ситуацию с улыбкой, но без опаски. В конце концов, Дима закончил физматшколу. Его там научили мыслить широко, а в качестве побочного эффекта привили уважение к преферансу, что лично я ценю намного больше, чем любовь и благодарность. Но наш герой всегда был человеком скользящего контекста, поэтому просто не мог долго оставаться на месте, ограничившись лишь псевдонаучными дисциплинами. Одно цепляет другое. Стимул порождает реакцию. Попав в бурную стремнину событий, любой из нас рано или поздно оказывается в самом центре воронки. Хотел Дима того или нет, но водоворот судьбы потащил его с остервенелой неизбежностью прямиком в пучину всего оккультного и трансцендентного, где мой товарищ теперь и погряз без малейших шансов на спасение.

О нет, не следует путать Миронова с теми неопрятными магами, которые, сидя по лесам, обсуждают методы призыва бытовых демонов. Он вовсе не из тех, кто носит пушистые волосы ниже плеч, убранные за плетеный ободок, и бормочет в метро защитные заклинания, опасаясь внезапной атаки из тонкого слоя реальности. И он не проводит время, погруженный в магический транс, отстукивая медитативный ритм на большом барабане. По крайней мере, не каждый день. Не рисует пентаклей повсюду, не строит капищ и не жрет летучих мышей. Не практикует жертвоприношения.