Гапарон Гарсаров - Подарок убийцы

– Я, конечно, понимаю, что вы прекрасно владеете материалом, – вдруг раздался над её головой спокойный бас Рафаэля Бергетовича. – Но это не даёт вам, однако ж, права превращать мой семинар в базарную площадь.

– Извините, я… – хотела возразить девушка с потерянным видом.

– У меня нет времени разбираться, кто и что тут делает, но если я услышу ещё хоть звук с вашей стороны, вылетите оба в коридор!..

Преподаватель резко развернулся на месте, устремив вопросительный взгляд на дрожащего за кафедрой Пекинина.

– Что же Вы смолкли, как аквариумная рыбка? – взбесился мужчина. – То, что я нахожусь на другом конце аудитории, не означает, что Вы можете впадать в мечты. Продолжайте, я слушаю.

Сергей снова нервно вздохнул, исподлобья глядя на широкую спину Рафаэля Бергетовича.

– Козёл, – с чувством прошептал он Лавре на ухо, и это стало его роковой ошибкой.

Суровкин медленно повернулся обратно к ним, поджав побелевшие губы и сдвинув брови к переносице. Лицо его сделалось белым, а в глазах вспыхнул бесовский огонёк.

– Вон из аудитории , – судорожно прошептал он, указав пальцем на дверь.

Потапов, как ни в чём не бывало, достал свою барсетку, схватил книгу и вышел из-за стола. Лавра опустила голову, делая виноватый вид.

– И Вас, звезда , это тоже касается! – прорычал Рафаэль Бергетович.

– Я??? – опешила Гербер. – Я молчала, это всё Серёжа…

– Я Вас предупредил, не заставляйте меня повторять, – отрезал Суровкин.

– Да я же ничего не сказала, как Вы можете меня, отличницу, ни за что выгонять с занятия?! – выпалила Лавра, но слишком поздно поняла, в каком тоне беседует с преподавателем.

Сокурсники неодобрительно ахнули. Перечить этому человеку не отважилась бы даже наглая Наталья, сидевшая сейчас с весьма радостным видом.

– Так-так, – презрительно улыбнулся Суровкин, обходя стол. – Я вижу, Гербер, Вы окончательно забыли, где находитесь. Что ж, наверное, стоит хорошенько заняться Вашими манерами, чтобы в будущем Вы умели разговаривать с преподавателем. Пожалуй, я запрещу Вам впредь появляться на моих занятиях и не приму зачёт. В университете бытует миф, что отличники – это сплошные льготы. Я с лёгкостью развею его…

– Вы не можете так поступить, – продолжала Лавра, вскочив со стула. – Я ничего не сделала, здесь все это подтвердят. А вот на Вас можно подать жалобу за некорректное обращение к студентам.

– Да? И что же в моей речи Вам показалось некорректным?..

– Кажется, Вы назвали меня звездой, имея в виду совсем другое, менее благозвучное слово.

– Правда? – вскинул брови Рафаэль Бергетович. – Что ж, попробуйте, раз у Вас столько отваги. Но не забудьте, что я, как преподаватель, в дополнение к наказанию могу потребовать у администрации Вашего отчисления за грубое нарушение дисциплины.

Лавра изумлённо раскрыла рот, чем доставила своему оппоненту массу удовольствия.

– Посмотрим, – злобно фыркнула Гербер и направилась к выходу.

В коридоре ей стало легче. Дрожь в коленях мигом пропала, и жар откатил от лица. Внутри тлела одна лишь обида. Но, как говорится, что сделано, то сделано. Будет лучше, если она первой подаст жалобу на Суровкина. Эта мысль приободрила её, и Лавра зашагала обратно на третий этаж, где располагался деканат.

– Брось, деточка, это глупая затея, – запричитала заместитель декана Елена Викторовна.

– Но он оскорбил меня, выгнал ни за что с занятия!

– Ты хоть представляешь, кто такой этот Рафаэль Бергетович?

– Ну и кто? – на всякий случай уточнила Лавра, чувствуя, как дрожь возвращается в её коленки.

– Это сын проректора по учебной работе, неужели не поняла по фамилии! – разочарованно всплеснула руками женщина.

Гербер невольно села на ближайший стул. Действительно, в ректорате была такая же звучная фамилия – Суровкин, а звали его Бергет Кунжутович. Он часто мелькал на университетских мероприятиях, порой выступая вместо самого ректора Рашвера. И как она сразу об этом не додумалась, услышав знакомую «суровую» фамилию.

– Так что, Лавра, иди, успокойся, глазки подправь, а то тушь вон потекла, – посоветовала Елена Викторовна. – А я с Рафаэлем Бергетовичем поговорю, всё будет нормально.

Что ещё можно было возразить на такой веский аргумент?..

Хотя до окончания пары ещё оставался целый час, Лавра решила отправиться домой. День был безнадёжно испорчен, несмотря на красивую внешность и внимание окружающих. Сказать, что новый имидж принёс ей что-то хорошее, пока было трудно. Конечно, она прекрасно осознавала, что в споре с Суровкиным по большей части виновата сама, но зачинщиком здесь был Потапов, который со спокойной душой улизнул с поля боя.