Илья Коган - Маленький Фишкин. Быль-небылица

Цирк и зверинец по одному билету!».

Сам Гуров ехал в тележке, похожей на катафалк с нашего кладбища. Он сидел в кресле и важно кланялся то в одну, то в другую сторону. А рядом с ним на маленькой лошадке скакала девочка. Ну не старше меня. Но вся такая рыжая и в веснушках. И отчаянная какая-то. Вдруг вскочила на ноги и давай крутиться на одной ноге. Прямо на спине лошади! Я бы так не смог! И Алешка с Сашкой, думаю, тоже. А она крутанулась раз… второй… третий… … юбочка превратилась в колокол… веснушки слились с косами в рыжее солнце…

– Во дает! – сказал я Сюне.

Но он почему-то смотрел в сторону. И я посмотрел… Вот те на! Последней в цирковом параде шла корова. Шла и мычала. И пускала слюни. Ее окружала ватага шпанят. По-моему, им хотелось прокатиться.

– Манькес! – сказал Сюня.

И правда, это была наша Манька. Но как она тут очутилась? Я же привязал ее у самого края площади, на бывшем сквере. Там еще оставались клочки не вытоптанной травы. Видно, эти шпанята ее и отвязали. И пристроили к параду.

– Маня! Манюня! – кинулся я со всех ног за нашей кормилицей. Она и ухом не повела. Топала себе за цирком, будто нашла новую семью… Ну нет! Я представил, что будет с нашей хозяйкой, тетей Катей, если мы придем без коровы.

– Манюня! – потянул я за веревку, обмотанную вокруг коровьей шеи. Манюня уперлась.

– Сюня! – позвал я на помощь. – Саш!

Даже Алешка приплелся. Вчетвером мы затолкали Маньку к дверям Горсовета. Всю дорогу она старалась подцепить кого-нибудь рогами.

– Тореадор, смелее в бой! – подзуживал меня Лешка.

Пока мы воевали, парад ушел. Не стало слышно музыки, только трамвай звенел да скрипел колесами.

– Ну давай! – сказал Саша. – Показывай свою редкую вещь!

Я накрепко привязал Маньку к крыльцу Горсовета и повел друзей через площадь.

Мы открыли дверь в магазин с вывеской «Антиквар». Звякнул колокольчик, но на него никто не вышел. Магазин был почти пуст. Исчезли старые люстры, подсвечники, картины не висели на стенах, а стояли, прислоненные к ним, маятник валялся отдельно от больших часов. Но «наш» футляр был на месте. Я осторожно поднял крышку: на черном бархате, вытянувшись во весь свой рост, лежала потемневшая от времени золотая (нет, теперь я уже знал, латунная) труба.

– Смотри! – сказал я Сашке. – Телескоп! Самый настоящий телескоп!..

Я провел пальцем по всей его длине, до самой крышечки на переднем стекле.

– О, майн гот! – послышалось за спиной. – Ви все-таки пришел! Бедный Карл думаль, что ви про него фергессен… забиль…

– Ну, что вы, Карл Иванович! – повернулся я к продавцу. – Он вот, – показал я на Сюню, – думает, где деньги взять…

– И всего-то фюнфхундерт… пятьсот… О, я би с моим удовольствием просил меньше… но я же не хозяин… Я простой завьедущи… Цванциг лет завьедущи… А теперь мне говорьят: ты – немец, ты должен ехать нах Казахстан… там твое место!.. Карл всю жизнь жить в Россия… Майн зон… мой сын Иоханн… Ванья по-русски… воюй на фронт… храбро воюй… получил медаль… А меня нах Казахстан…

– Ну что вы так, Карл Иванович! – не знал я как утешить старика. – Казахстан же рядом… Да у нас соседи казахи, к ним дед приезжает на верблюде!..

– Э!..– махнул рукой бедный немец. – Ви не понимайт, что есть хаймат… где вырос… где могилы фатер унд муттер…

Я промолчал. Я не умел сказать ему, что мы тоже живем в чужом городе, что наш настоящий дом вовсе не здесь, а из нашего нас выгнала война… И что не очень понимаю, кому мешает продавец всякого хлама…

Карл Иванович закрыл изнутри дверь магазина и аккуратно достал трубу из футляра. Он устанавливал телескоп на треногу, вытягивал ее раздвижные ноги и рассказывал:

– Это не есть простой труба… Это телескоп самого Иоханнес Кеплер! Он был великий кюнстлер… э… художник… да-да, художник всей механик… Он знал тайну мира… Он слюшал мюзик звезд и мог видеть прошлый унд цукунфт… будущий…

Алешка недоверчиво качал головой.

– Труба, конечно, забавная… Но что ты с ней делать будешь?

– Он хочет видеть Америку! – показал я на Сюню.

– Не знаю… не знаю… – задумался Карл Иванович. – Америка есть на Земле… Но свет… как это?.. гуляйт по миру… по вселенная… Все видеть… все хранить…

Сюня приложил к глазу свернутые в трубочки ладони.

– Америка! Америка! – загудел он. – Я все вижу!.. Вот она Америка! Рукой достать!

– Зейст! – похлопал Карл Иванович по телескопу. – Смотреть! Вот он – ваш Америка!

Я приложил глаз к трубе. И отшатнулся: прямо на меня глядел огромный глаз. Я выглянул в окно: на другом конце площади головой ко мне стояла привязанная корова.