Марьяна Гармин - Ангел в ночи. Забытые дневники

– Я тоже сначала в одной польскхой кхуртке ходила, выпендривалась, – заметила Инна, – А потом надоело и привезла ЕГХО летом из дому, после отпускха. Думаю: че такхая хорошая вещь пропадать будет. Кхрасоты кхонечно никхакхой, зато тепло! – Инночка поежилась от восторга и закружилась на месте.

Подошла Серафима Васильевна. Красная шапочка когда-то подернутая набок, теперь плотно сидела на голове наглухо пришпиленная косынкой из целлофанового пакета. И плечи, и живот Серафимы были плотно упакованы в прозрачный полиэтилен.

– Серафима Васильевна, вы прям, как рождественский подарок, вся в целлофане, – заулыбалась Аленка, – Вам еще бантик на живот, и можно класть под елочку.

– Точно: на страшилу из Изумрудногхо гхорода похожи, – засмеялась Инна.

– Зависть, между прочим – плохое чувство, – Серафима шмыгнула носом, – Посмотри лучше на нашего Тарасика, – и она указала на невысокого «красноармейца», обутого в черные хромовые сапоги и завернутого в плащ-палатку. Он важно расхаживал по полю большими равномерными шагами.

– А Тараса Петровича просто не узнать, – Аленка покачала головой, – Как ему идет этот плащик! Ему бы еще автомат за спину, и был бы полный комплект, – девчонки снова засмеялись, – Да, в таком виде на снегу спать можно…

Частые порывы ветра пронизывали насквозь уже промокшую одежду. Битва за урожай заблокадилась. Если верить стороннему наблюдателю, то картина напоминала полотно «Французы под Москвой».

Пролетел сентябрь, как ветреный, шаловливый малыш, забрызгав весь город дождем и слякотью. За ним уже старший брат октябрь постучался в двери домов, клубов, больниц, высыпал на дороги всю листву и теперь тонкие сучья деревьев впивались в огромный тюк серой ваты. Мгновенно окрасил дома, тротуары, скверы в цвет утреннего тумана и промокшей паутины. Все стало бледным, недовольным, угрюмым. Дворовые собаки, прячась под крыльцо дома, вывозились в серой жиже слякоти. Грязь высохла, взъерепенилась и застыла, превращая дворняжек в жуткие кошмары.

Бесцеремонный ноябрь прервал мучения наших героев, и одним прекрасным осенним утром конструкторский отдел зажужжал, как старый улей, наполнился свежим ветром перемен, гулом включенных приборов, криком сотрудников, хохотом молодых людей, хлопаньем дверей и стуком каблуков. И потекли размеренные рабочие будни Аленки с дежурствами по чайнику, регулярными посиделками с сотрудницами, с чаепитиями с той лишь разницей, что к ним теперь прибавилось посещение соседних отделов.

Дверь шумно закрылась за спиной Петуховой, притянутая большой железной пружиной, невольно подталкивая ее в комнату. Она остановилась на пороге незнакомого отдела, прищурилась и обвела помещение глазами. Хочу немного предупредить читателя. Почти все наши героини щурились из-за близорукости, а контактные линзы в те времена еще не получили достаточного распространения. Ходить в очках промышленного производства для наших дам было низко, поэтому они либо прищуривались, либо оттягивали верхнее веко в бок. Она поморщила носик, и снова забегали ее глазки от одного стеллажа до другого, пока не остановились на маленькой темноволосой девушке с длинными волосами, скрывавшими лицо, оставляя только нос с легкой горбинкой. Аленка радостно вздохнула и уверенно пошла вперед, не сводя глаз со своей цели. Большой зал, заставленный столами, стеллажами, металлическими стойками с приборами, на которых нервно подергивались стрелки, светились крупные цифры, утыканные различными кнопочками, разъемами, ручками. За столами сидели мужчины неподвижно глядя на стрелки или что-то записывали на листах бумаги, некоторые водили паяльником по «слепышам». Аленка на мгновение оробела, но справившись с застенчивостью осторожно проскользнула между столами и гибко как кошка присела на стул рядом с Аней.

– Смотри, какая красивая девушка! Прямо, как статуэтка! – Сергей аккуратно положил паяльник на подставку, вытер руки о грязную салфетку и провел растопыренными пальцами по каштановой кудрявой челке, пытаясь ее взъерошить. Прижал виски ладошками, не сводя глаз с девчонок.

– Я ее еще на поле заметил. Интересно: кто она? На наших не похожа. Наверное, приезжая. Очередной молодой специалист, – Антон тоже положил паяльник в гнездо и вытер руки об салфетку, – Освоение новых регионов. Из Казахстана что – ли? Теперь их две. Мне, чур, блондинку.

Большой зал шестого отдела был полностью заставлен рядами столов, смежено соприкасавшихся друг с другом. За столами стояло оборудование, стеллажи, полки с книгами и документами, на которых стояли горшки с цветами. Бледно-зеленая листва, покрытая пылью, картинки звезд кино призывали создавать в отделе располагающую к работе обстановку или хотя бы смягчать боль после нахлобучки руководства. Своих соседей старались выбирать осторожно, ибо проводить по девять часов к ряду с человеком, который тебе не симпатичен, все равно, что попасть в карцер, или на гауптвахту. Сергей с Антоном были приятелями, Старшему из них Сергею было около тридцати. Высокий, широкоплечий, мужественный, у него был только один недостаток – он был женат. С Антоном все по-другому. Представьте себе молодого человека в районе двадцати пяти лет. Кожа цвета спелого персика, пристальный оливковый взгляд и белозубая улыбка. Косая сажень в плечах и это при его росте в шесть футов и одном дюйме. Любой парень почувствует себя принцем. К тому же за плечами радиотехнический институт, служба в армии в войсках госбезопасности, перспектива сделать карьеру. Короче я таких красавцев даже на ТВ не видела. Надо признать, что в жизни их больше, чем в телевизоре, наверное, экран искажает. А теперь подумайте: кем он себя может чувствовать в этом застойном девичьем болоте, где одних лягушек перевалило уже за две дюжины. Правильно! Только центром вселенной и ни меньше! Прибавьте самые главные достоинства советского мужчины: отказ от спиртного и табака. Да при таких совершенствах мужчина совсем не обязан ухаживать за дамами, эму бы успеть отмахнуться.