Марьяна Гармин - Ангел в ночи. Забытые дневники

Итак: все мысли новой Аленкиной подругой Иринки были поглощены Антошей, одним из сотрудников конструкторского отдела. Никогда не видевшая ранее Антошу Ленка получила о нем полное представление. Теперь она знала, как он одевается, какую длину брюк носит, как ходит, к кому клеится и, что о нем сохнет половина девчонок ОГК.

– И че, ты, в нем нашла? – дразнила Инна Иринку, – Посмотри, кхакх он ходит. У негхо ногхи не разгхибаются, как ходули… Он какх пришел из армии, с тех пор такх и ходит, кхакх цапель по болоту.

– Как так. Не поняла? – переспросила Ленка, – У него что какая-то особая походка или он инвалид? – и она с любопытством поглядела на Иринку.

– Он служил в Кхремле. Поэтому ходит по заводу, какх солдаты на Кхрасной площади, ногхи под прямым ухлом, – и Инночка резко подняла ножку вверх, – Дрессировка скхазывается. Гховорят, что он первое время, когхда пришел из армии, еще хуже ходил. Ща не такх видно, – пояснила Инна.

– Ну и че. Потом пройдет. А мне даже нравится, такхой подтянутый, стройный и ходит тюх, тюх, тюх… – и Иринка высоко подняла ногу вверх, с силой опустила ее на землю, затем подняла вверх другую, да так резко, что комья слипшейся грязи соскочили с резинового протектора сапога и полетели в разные стороны.

Она ходила по полю строевым шагом, разбрасывая в стороны чернозем.

– Вы совсем сбрендили, бегхаете за ним всем отделом, какх дуры стопроцентные, а он даже не смотрит в вашу сторону, чель ребят другхих нет, – заметила Инна.

– Тебе-то че! Кгаго гхрябет чужое гхоре! Вон, лучше зырь на своегхо Мишкху! Ты, у нас теперь отрезанный ломоть! – и Иринка зло оттолкнула подружку.

Подъехал самосвал качаясь на темных бороздах чернозема, как большой океанский лайнер и остановился немного просев в грязь передним колесом. За самосвалом узкой очередью неторопливо шагали несколько мужчин в промокших куртках. Иришка вытянула шею и нервно запрыгала на месте, прижимая локотки к талии и лихорадочно тряся ручками.

– Вон – мой пухпсих Антошенькха! – радостно вскрикнула она.

– Где? Где? – оборачиваясь назад, спросила любопытная Аленка, – Покажите, а то все уши прожужжали своим Антошенькой. Такое любопытство разбирает, сил нет.

– Да вон же он, вон в кхоричневой кхуртке, высокхий такхой. Сюда смотрит! У, ты, мой симпатусикх! – Иринка не удержалась от эмоций и стала причмокивать губками, разбрызгивая поцелуйчики.

Да! Мы женщины народ эмоциональный! Вот, скажем, посмотрел какой-нибудь мужчина в нашу сторону, так у нас сразу мысль родилась, что мы его сразили своей неземной красотой, а не потому что колготки «поехали» или шапку задом наперед одели. Так что взгляда вполне хватит, чтобы нам померещились свадебные кольца.

– Не вижу, – с досадой ответила Ленка, – Хотя, если честно, то мне по барабану.

– А что такх, – игриво спросила Иринка, – Мужчинами не интересуесси, – и она лукаво засмеялась.

– Почему это не интересуюсь, – Аленка стала оправдываться. Девчонки дружно расхохотались. Она смутилась и настойчиво продолжила, стараясь не замечать неприятного хохота, – Просто у меня в Самаре остался парень, Вовчиком зовут. Мы с ним переписываемся.

– Ой! Любовь – морковь, лямур-абажур, – не унималась Иринка.

– Да, мы недавно познакомились, – Ленка все оправдывалась, – Он мне пишет письма в эпистолярном жанре. Кто знает: может это – моя судьба!

Дни стояли ласковые, безветренные, подобно легкому перышку, но всему наступает конец, наступил конец и бабьему лету… погода неожиданно испортилась. Погода всегда портится неожиданно. Хотя, если смотреть по календарю, то вроде бы уже и положено… Налетел сильный, холодный ветер, принес с собой мелкий, моросящий дождь, который скользил по одежде и пробирался под пологи курток, затекал в сапоги. Воздух пропитался сыростью, а носы – влагой. Промокшее солнце сникло и укрылось в свинцовой перине, и теперь замерзшее небо застегнулось на все пуговицы. Проселочная дорога под сотней ног, неустанно месивших ее целыми днями, превратилась в жидкий кулеш. Ноги, облепленные вязкой жижей напоминали гусеницы трактора «Т-700» и оторвать их от дороги не представлялось никакой возможности, поэтому приходилось скользить по ней как на лыжах. Работать стало совсем невыносимо. Уставшие, промокшие, замерзшие люди большую часть времени теперь стояли, собравшись в кучки, и прячась, друг за друга от ветра.

– Классный у тебя плащик, – дрожащим голосом заметила Аленка, – Болоньевый. У моей мамы тоже такой где-то в огороде висел на пугале,…кажется еще косынка была, – «Надо будет раздеть пугало и забрать», – думала Ленка: «На следующий год пригодится. Ох, как сейчас хорошо бы мне в нем было и косынку надо забрать тоже». Надо сказать, что, находясь посреди поля под дождем и шквалистым ветром, меньше всего думаешь о высокой моде…