Артур Понаехали - Город, которого нет на карте

Девчонки тоже курили: тогда только появился яблочный Kiss, а сигареты с ароматами – это ж исключительно женское удовольствие.

Потом я таскал у родителей «Союз Аполлон», на чём неоднократно попадался. В качестве наказания меня отправляли в «ссылку» к бабушке на дачу. Это значило, что ближайшую неделю я буду играть с бабулей в «дурака» и читать «Пятнадцатилетнего капитана», а с пацанами на великах гонять на заброшенную АТС и курить там не буду. И это было настоящей трагедией.

Курить я так и не бросил, только уже не прячусь за углом соседнего дома, чтобы никто не донёс матери.

Правда, привычка что-то делать украдкой – усталось.

Украдкой я грущу, чтобы никто не видел.

Жена спросит иной раз:

– Э, ты чего такой кислый?

– Не-не, я не кислый, это тебе кажется! – и включишь смешной ролик про кота, чтобы не спалиться на печали. Смотри, мол, весёлый я, над котом смеюсь!

– А ну, посмотри на меня! Опять грустил?

– Да это пацаны грустили, на меня напечалили.

Фух, поверила.

Я помню свою первую карманную денежку. Рюкзак был собран, в нём томились новенькие зелёные тетради в клетку и линейку, пенал-тубус, любимый железный конструктор и альбом с красками. Родители сели рядом у письменного стола – мы разбили мою копилку с мелочью и теперь распределяли монетки. Эта кучка – на понедельник, эта – на вторник.

Карманную денежку я всю начальную школу обменивал в столовой на любимое пирожное «медок»: два жёстких коржа с вкусной серединой из вареной сгущёнки. Доберешься до центра пирожного – и там этой сгущенки самый толстый слой. Иногда покупал безе, которое мы ещё называли «снеговичком» из-за формы. На сдачу – газировку в стеклянном стакане.

В четвертом классе батя дал мне на день рождения 500 рублей, а взамен попросил вынести мусор. Я бежал до урны вприпрыжку, размахивая ведрами – никакая тринадцатая зарплата рядом не валялась. В ближайшую неделю я был самым популярным пацаном в классе: покупал всем сосиски в тесте, беляши и газировку, на неделю освободив одноклассников от повинности есть тушёную капусту.

В старших классах карманные деньги стали уходить на сигареты – бывало, даже пешком ходил, чтобы на автобус не тратиться. Меня такой расклад, конечно, не устраивал, и однажды ночью я стащил у бати косарь. Настоящий косарь!

Я покупал коктейли в алюминиевых банках ноль пять и даже купил какие-то жуткие серёжки для мадам, с которой впервые поцеловался. Встречай, улица родная, олигарха местного! Сработало примерно так же, как те 500 рублей в четвертом классе.

Правда, эйфория быстро закончилась, а с ней – и собутыльники.

Оказалось, что я украл последнюю тысячу – и ту отложили на подарок деду. На днях у него был день рождения, и батя мечтал купить ему дрель.

На праздник я пришёл с самодельной открыткой: корявым почерком я вывел на ней «Дед, с Днём рождения» и придумал какие-то стихи.

– Отец, ты прости, мы без подарка – денег нет, Артуру в школу всё снесли.

Это были первые слова отца, от которых стало больнее, чем от ремня с офицерской бляхой.

Пап, я знаю, что ты однажды это прочтёшь.

Есть долги, которые нельзя просто вернуть, подложив через полгода сэкономленную на завтраках тысячу в карман твоей зимней куртки.

Есть слова, которые не приходят вовремя и кстати – они годами прячутся внутри, боятся сунуться наружу, потому что на пути у них – стыд и страх.

Прости.

У Витьки Лебедева появилась первая машина. Витькин отец отдал сыну старую, себе купил новенькую «двенадцатую». Восьмёрка цвета «металлик». Цвета она, если честно, была почти целиком рыжего, потому что гнилая. Но это не имело ровно никакого значения.

Теперь можно было разделить жизнь двора на две половины: до и после.

Половина «до» казалась откровенно скучной. Ну, сидели за гаражами за столиком. Ну, шашлыки жарили. Ну, в подъезде зимой на гитаре бренчали.

А тут! Другое дело! Во-первых, даже за пивом до ближайшего магазина никто уже не ходил. Ездили, понятное дело!

– Витёк, заводи, погнали за «Жигулёвским»!

И Витёк заводил! Восьмёрка дребезжала, как медный таз, сброшенный этажа с десятого на железную крышу гаража. Восьмёрка в этих своих хрипах зажигательных откровенно боролась за жизнь. Пара секунд – и есть! Засветилась красным модным светом магнитола, заходила стрелка тахометра. В динамиках играла песня группы «Фактор 2» про шалаву, а кто-нибудь острил, что знает, про кого с нашего двора эту песню написали.