Влад Озер - ВДВ. Штаб дивизии. Санитарно-эпидемиологическая служба

– Да что это такое!? – снова нет предела возмущению подполковника Гуренко.

– Я так думаю, что они еще имеют заначки, где – то по полигону, – снова высказывает свое предположение, все здесь и давно знающий, замполит. Он уже не первый раз на таких сборах. Обед откладывается. Снова звучит команда направо, и вся кишка строем выдвигается в поля.

А там по холмам и равнинам имеется масса окопов и окопчиков, капониров и траншей со всякими загашниками. Офицеры и прапорщики ныряют в эти укрытия, и оттуда периодически снова вылетают все те же емкости разных калибров. Их содержимое тут же на глазах чуть уже не плачущей толпы, безжалостно уничтожается, выливанием на местность. Иногда попадались вина столь качественные, что мне самому было жаль смотреть на эту экзекуцию, но весь командный состав старается изо всех сил вида не подавать.

Командир партизанского отряда подполковник Гуренко предупреждает толпу, если что – либо подобное будет повторяться и впредь, то на следующие выходные домой никого отпускать не будем. В последующие дни обстановка более-менее нормализуется.

Мне в обязанности, кроме всего прочего, мое начальство вменило и контроль за качеством питания партизанского состава и, соответственно, за санитарным состоянием всех продовольственных объектов, поэтому я в столовой и на продскладе частый гость. Заправляет всем процессом харчевания ушлый прапор Палкин. Здоровенный такой жлобина. Он здесь как и все, прикомандированный, но на постоянной основе. То есть мы вот один квартал отбудем, и уедем кто куда, а он постоянный и незаменимый, хотя по штату тоже числится в одной из частей дивизии, и совсем на другой должности. За которую еще ему и платят.

Но его такой расклад в службе очень даже устраивает. Я не буду вникать в весь годовой кругооборот продуктов на этом объекте. Возьмем только вот этот наш период. То что партизаны отлучаются на два дня домой, нигде официально не фиксируется. Они числятся здесь, в том числе, и на питании. На каждого из пятисот, в день положено по десантному пайку, два куриных яйца и сорок граммов масла, килограмм хлеба, и шестьсот граммов мяса, не говоря уже о масле растительном, сахаре, крупах. перце, листе лавровом, соли и т. д. и т. п.

А посему у Палкина работа очень тяжелая. Ему некогда не то что поспать, он сам поесть толком не успевает. Неоднократно вижу, что жует Палкин или на ходу или сидя в кабине «Урала» старшим машины, потому что все «излишки» нужно своевременно изъять и как следует припрятать. А припрятав, нужно еще провести по бумагам и оприходовать.

Конечно, работает он не в одиночку, для этого существует целая продовольственная служба дивизии. Огромная, львиная доля «сэкономленного» достается начальнику тыла дивизии, за ним идет начпрод, и далее по нисходящей. Но и прапор не в обиде.

На мои намеки и замечания Палкин смотрит снисходительно. Типа, лейтенант, ты еще слишком мал и глуп, и не видал больших з…п. А если будешь въедливым и не отстанешь, то мигом их увидишь. И здесь я нисколько не сомневаюсь. Меня могут зажевать с потрохами и не подавятся, хотя бы потому, что медицинская служба по – прежнему находится в подчинении все тех же начальников тыла, на всех уровнях. Я понимаю, что в аферах замешана вся верхушка, как дивизии, так и Московская, и окружная, как довольствующий орган.

Что же, не при мне эта система складывалась. И я, действительно, еще слишком маленький, чтобы чего- то изменить. Моя нынешняя задача – не проморгать вспышку инфекционных болезней среди личного состава резервистов. А в общем то, никто из них не голодает, и вполне возможно, что даже питание намного качественнее, чем у некоторых дома.

Гвинянин.

Сижу в «партизанском» штабе. Заполняю кучу макулатуры, типа журналы занятий, расписание занятий и тому подобное. Друзья-товарищи играют в карты и периодически потягивают из стаканов Каберне. Графин на всякий случай держат под столом. Перестройку и борьбу с пьянством еще никто не отменял. Замполиты не дремлют всю неделю, кроме среды. У них в этот день выходной, вот тогда этот отряд рогоносцев и отрывается. Исключительно в своем кругу, но кроме них стукачей хватает и среди, якобы, своих.

– Мужики, смотрите, к нам топает наш начальник штаба майор Гвинянин, – гугнявит в свои мохнатые усы Гусев.

– О, да он же сейчас идет к нам в разведку, сейчас буде вынюхивать, пьем мы или нет, – допивая свой очередной стакан, комментирует движение Гвинянина капитан Сергиенко, наш пвошник.