Ася Леонтьева - Что случилось в июле

Шкаф несколько раз переставляли то к окну, то к двери, но мальчик говорил, что от этого ничего не меняется. Тот, кто живёт в шкафу, всё равно каждую ночь шуршит, кашляет, а ещё иногда бормочет что-то вроде считалки. Мальчику даже казалось, что где-то он её уже слышал.

Однажды ночью мама проснулась от крика – сын выбежал в коридор в одних трусах и трясся, прислонившись к стене. Из его несвязной речи, всхлипов и криков мама поняла, что он по её настоятельной просьбе выключил свет на ночь, но так и не смог уснуть. Дверцы шкафа начали поскрипывать, а потом в комнате возникло что-то серое и высокое – оно неподвижно стояло у окна и смотрело на мальчика. Мама тут же бросилась в детскую, но там никого не было. Только вещи из шкафа разбросаны по полу.

Следующим вечером, вернувшись с работы, мама по привычке взяла с подоконника «труд», надеясь найти в нём новые строки о войне крылатых людей с морскими монстрами. Но вместо этого сюжет в романе её сына сделал неожиданный поворот: на страницах возник образ огромного серого фрегата, корабля-призрака без парусов, медленно и жутко выплывающего из-за горизонта. У кормы стоял капитан – он смотрел в подзорную трубу на приближающиеся скалы и чему-то задумчиво улыбался.

Наутро мама повела сына к школьному психологу, которая после быстрого осмотра заключила: причина страха не только в богатом воображении мальчика, но и в нежелании взрослеть. «Нужно посмотреть своему страху в лицо – сказала она. – Так поступают все взрослые люди. Представь, что твое воображение – это вода в кране, которую ты можешь включить и выключить, когда захочешь».

Мальчик молчал всю дорогу домой и только за ужином стал что-то тихо нашёптывать. Мама, расслышав его слова, выронила из рук вилку. Сын наизусть повторял считалку, которую когда-то в детстве читал ему на ночь отец. «До чего же чуткая память у детей!» – подумала мама. Она вспомнила мужа и время, когда они вместе воспитывали сына, когда всей семьей ходили в гости, в кино, а отпуск проводили на море. Мама всегда опасалась, что не сможет воспитать ребенка в должной строгости, что сын её вырастет слишком изнеженным, несамостоятельным и не сможет противостоять трудностями. Мама подумала вдруг, что отец никогда не допустил бы пустых фантазий по поводу темноты и таящихся в ней ужасов. Нет, он бы не стерпел такого глупого поведения сына! Он бы нашёл, как справиться с этой нелепой боязнью – ведь он справлялся с любыми проблемами в их семье. А она, мама, слишком балует ребенка, слишком многое ему позволяет, потому что любит его теперь за двоих.

Несмотря на слёзы и уговоры мальчика мама уложила его спать при выключенном свете. «Если и сегодня увидишь своё привидение, завтра купим тебе новый шкаф», – пообещала она и, довольная своей твёрдостью, закрыл дверь в детскую.

Наутро, когда она зашла к сыну, свет был по-прежнему выключен. Дверцы шкафа были распахнуты, одежда разбросана по полу, а в центре комнаты стоял мальчик. Рот его напоминал чёрный ломаный круг, а его руки как будто кого-то обнимали.

Он смотрел внутрь себя.

5

В один из своих тревожных вечеров я распечатала очередное письмо Аиста. По привычке я ожидала найти внутри острую, белоснежную принтерную бумагу, а с ней новую сказку – страшную или смешную. Но вместо этого я увидела пачку старых тетрадных листов в клетку. Их было всего около двадцати, сплошь исписанных с обеих сторон. Крупный почерк под неправильным углом, оборванные кое-где края, жирные пятна, номера страниц, поставленные на полях простым карандашом… Изучив все листы поочерёдно, я тут же принялась перечитывать их во второй раз. Затем в третий и в четвёртый.

Это был не рассказ Аиста. Это были письма. И, судя по тексту, принадлежали они какой-то девочке. Это были довольно странные рукописи – в них не было ни дат, ни имён. Кроме одного – Вика, так звали автора. Из писем я узнала, что Вика жила с матерью и отчимом – им-то и были посвящены короткие, обрывистые записи. Это были семейные зарисовки, болезненно наивные и откровенные. Содержание их поразило, взволновало и возмутило меня настолько, что ночью я не смогла уснуть, а наутро отправилась к Аисту за объяснениями. Так я узнала о Вике Артемьевой – девочке, из-за которой начала этот рассказ.

Была суббота, потому Аист без стеснения отворил дверь и впервые пригласил меня войти. Миновав прихожую со светлыми обоями и шкафом без дверок, мы оказались в его комнате. Она напоминала кабинет серийного убийцы: стены обклеены стикерами, фотографиями каких-то людей, клочками исписанной бумаги. На двух письменных столах покоились папки с вырезками из местных газет и журналов – криминальные сводки, интервью, чьи-то снимки. Всюду были разбросаны пишущие предметы, тетради, огарки свечей.