Наталья Абрамцева - C кем разговаривают собаки? Рассказы

А вот и приятная неожиданность. Размахивая ушами, Долли мчится, почти летит, волоча за поводок хозяйку:

миловидную, белокурую, легкую, кажется, тоже вот-вот готовую взлететь. Долли их просто столкнула друг с другом.

Смех, извинения, разговоры: «А вы?», «А я?». В воздухе смех! А Долли рядом. «А вы?», «А я?»

– А я сейчас у врача был! – Смех!

– Сейчас? – Смех!

– Зачем?

– Не пойму. Блажь какая-то нашла. – Смеется. – Померещилось что-то! Оба смеются.

– Ерунда.

– Бывает. Смех…

И тут знакомый голос, – взволнованно, огорченно, но твердо.

– Отпусти поводок! Я домой пойду… До свидания…

– Что вдруг? – удивилась хозяйка.

– Так… Без меня поговорите.

– Ну, беги. Лифтерша откроет.

Не взглянув на Виталия Григорьевича, Долли убежала. Навсегда… Туда, где бьют фарфор не потому, что его много, а потому, что люди там не железные… «Не понял… Ничего не понял…» – казалось было написано в глазах Долли.

Виталий Григорьевич почувствовал, что в голове на миг опять что-то резко перевернулось, и прежняя мысль остро пронзила сознание: «Собаки разговаривают разве?» Он растерянно посмотрел вслед Долли, затем, словно ожидал успокоения, вопросительно и с недоумением в глаза молодой женщины. Ведь она разговаривала с Долли… разговаривала обычно, как с ним. Как же это?.. Может, это естественно?..

А хозяйка Долли (Виталий Григорьевич вспомнил ее имя – утром Долли сказала!..), Эвелина, мило улыбнулась, не замечая его растерянности:

– Пусть бежит! Обиделась что-то! С ней случается. Простит. Знаете что, давайте я вас провожу! Вы ведь опять в школу? Так поздно?

…И оба рассмеялись…

Уже несколько дней ее преследовал лиловый цвет. Лиловым отливал снег. Лиловым казался свет фонарей. Кем-то оставленные на скамье, лиловели необыкновенно лиловые астры. Сначала это удивляло, потом стало пугать. Ведь не синий, не желтый, не зеленый. Лиловый! Разве это ни о чем не говорит? Лиловый цвет – цвет беды. Неузаконенно. Но она знала, что это так. И ждала. Недолго. Вечером, когда за окнами кружились уже совсем лиловые снежинки, раздался звонок в дверь. Открыла: прекрасная женщина в лиловом длинном платье, очень живые лиловые глаза, волосы цвета тумана.

– Я ваша беда. Ждете? – Она прошла в комнату.

– Ждала. Но почему именно я?

– Так вышло…

Они сели в кресла напротив друг друга. Они будто изучали друг друга, привыкали.,

– Вы долго будете со мной?

– Как получится.

– Я справлюсь?

Беда пожала плечами: «А как же другие?»

Страшно не было, но нарастала тревога. Тревога, которую не снять никакими словами, никакими лекарствами, никакой работой. Тревога, которая исчезает, только уступив место страху, отчаянию, бессилию.

– Вы мне поможете? – робкий голос.

– Я? – Лиловые глаза расширились от удивления. -Хотя… И так бывает. Правда, редко…

– Почему же вы все-таки ко мне пришли?

– Вы не понимаете? А спрашивали о помощи. У меня! Значит, одиноки. А кто-то должен быть рядом. Вот я и -пришла.

– Одинока? – с вызовом. – Почему одинока?! Муж, друзья, дети…

– Да? – с мягкой насмешкой.

Обе знали, что у кого-то истрепаны нервы и характер неровный, у кого-то работа сумасшедшая, кто-то чем-то болен, кто-то равнодушен просто… Обе знали.

– Ну, что же, вот и познакомились. До завтра. Беда протянула руку. От этого прикосновения стало

страшно… Оно не было леденящим – теплая человеческая

рука.

А телеграмму принесли часом позже…

Москва, 1975 г.

Работать не хотелось. Валентину Сергеевичу очень не хотелось работать. Ведь такой день… Солнца столько, будто не октябрь сейчас, а май, яркий, теплый. А работа… Работа, в общем-то, и сделана почти вся. Данные собраны, проверены – ничего необыкновенного. Остается сбить четкий, в меру эмоциональный доклад. Или речь? Да нет, на речь не потянет. Этим Валентин Сергеевич и занимался в кабинете своей дачи. Эту часть работы он, как правило, выполнял здесь. Привык работать на воздухе. Кое-что уже было готово.

«Музыка, постоянная нервная спутница искреннего художника, суть души этого- хрупкого, нежного существа», – отбила машинка Валентина Сергеевича.

– Литературщина?

– Ну да, конечно, – Валентин Сергеевич снисходительно пожал плечами, стряхнул пепел с сигареты, вяло потянулся. – Все так, – уговаривал он себя. – Но о ком пишем?.. О Лидии Павликовой, студентке консерватории, молодой и, как утверждают знающие люди, талантливой. А потом, она такая милая!.