Елена Селестин - Свидетель Пикассо

Сабартес помнил, как пахло в Бато Лавуар: тушеной капустой, жареной рыбой, духами и табаком, в коридоре все перебивал едкий дух единственного туалета, в котором не было стульчака, только грязная дырка в дощатом полу. Из-под кривых дверей – а не запиралась ни одна, включая туалетную, – несло опиумом и керосином. Чистюля Саб в молодости страдал от скверных запахов не так сильно, как сейчас, однако и тогда он удивлялся: как художники, и особенно их женщины, а ведь многие из них были хорошенькие, – способны пользоваться единственным ржавым краном, чтобы помыться? Жильцов в Бато Лавуар было человек сорок, не меньше. Еще там жили животные: Пикассо, например, никогда не мог удержаться и не притащить в свою комнату дворнягу с улицы. А по извилистым коридорам Бато Лавуар бегали якобы дрессированные крысы, мяукали приблудные коты и чирикали птицы в клетках. Ноев ковчег на парижском холме. В этом развеселом ветхом бараке Пикассо жил до 1909 года, потом они с Фернандой уехали с Монмартра, сняли квартиру в респектабельном квартале.

Итак, к моменту знакомства с Кокто, Пабло уже покинул Бато Лавуар, корабль нищей богемы, но был несчастен, потеряв свою Еву.

Жан Кокто свел Пикассо с Дягилевым, смог убедить антрепренера, что нужно пробовать новых художников, нельзя быть привязанным только к русским: к Бенуа, Баксту и Гончаровой. Это произошло уже в 1917-м. Удалось невероятное: Кокто уговорил Пабло, который ненавидел путешествовать, поехать на репетиции балета «Парад» в Рим вместе с труппой Дягилева. Там Пабло и познакомился с русской балериной Ольгой Хохловой, влюбился, а вскоре женился на ней. Началась респектабельная жизнь Пикассо, он становился по-настоящему модным и богатым. Ольга следила, чтобы все было «как должно» – роскошная машина «Испано-Сюиза» и шофер в ливрее, одежда от лучших портных, огромная двухэтажная квартира в престижном районе, прислуга. Так прошли десять лет их брака.

Сабартес внимательно изучил статьи об этом периоде жизни друга. Он решил, что, женившись почти в сорокалетнем возрасте вполне осознанно, Пабло был счастлив какое-то время после рождения сына. Портреты Ольги с маленьким Паоло были полны нежности и даже восхищения. А что случилось потом? Почему мещанский театр Ольги со слугами, нарядами, светскими раутами развалился? Когда от подчинения прихотям жены Пабло перешел к ненависти и презрению? Говорят ведь их общие друзья-испанцы, что еще недавно, год назад, летом 1934-го, когда Пабло с женой и сыном приезжал в Барселону и в Мадрид, это было внешне благополучное семейство, похожее на множество других буржуазных семей с хорошим достатком. Только Пабло к тому же был невероятно знаменит, а Ольга изысканно красива. На людях, во всяком случае, она выглядела уверенной в себе и властной.

Сабартес привык размышлять во время прогулок, в Барселоне он не опасался заблудиться даже без очков; гулял по много часов и в конце сентября, и в октябре, сидел подолгу, размышляя, на скамейках бульвара и в кафе. «Если закрыть глаза и не отвлекаться на звонки трамвая и шум авто, можно представить, что находишься в том времени, когда мы были молоды и много смеялись. Запах города почти не изменился: ароматы кофе, чеснока и цветущих кустов, запах прогретой пыли… правда, когда ветер дует с моря, партитура аромата становится другой, в город врывается стихия, вечная, и она не связана ни с городом, ни с нашими жизнями, такими короткими». Каждый раз по возвращении домой Саб нарывался на обвинения Инес в «свинском равнодушии к несчастному сыну».

Прочитав второе, затем третье послание от друга, Сабартес понял: после десяти лет брака Пикассо стал опасаться, что быстро состарится рядом с пресной Ольгой. Приближаясь к своим пятидесяти годам, он не желал сидеть полнеющим старичком в квартире, обустроенной надоевшей женой, дремать после обильного обеда в вязком кресле, покрытом ковриком с изображением лебедей или болонок. Пикассо хотел оставаться хищником, жить, как живут молодые. И вскоре произошла встреча. Или наоборот – сначала произошла встреча, а потом уже, глядя на девушку, которую Пабло захотел сделать своей любовницей, – глядя на совсем юную спортсменку, в то время несовершеннолетнюю, – он испугался, что стал почти стариком. И обвинил в этом Ольгу.

Связь Пабло с той девицей, по намекам друзей, длилась уже шесть-семь лет, продолжалась и сейчас. Говорили, что даже во время поездки по Испании летом 1934 года (про этот вояж много писали и в испанских, и во французских газетах) любовница тайно следовала за семейством Пикассо, останавливаясь в небольших гостиницах неподалеку, в то время как знаменитый художник, его законная жена и сын, вместе с шофером «испано-сюизы», одетым в старомодную ливрею, вместе с горничной и бонной, носившими накрахмаленные фартуки и чепцы, – жили в самых дорогих отелях Барселоны и Мадрида. Может, Ольга узнала об этой унизительной клоунаде и разъярилась, подала на развод, поклявшись разорить мужа?