Алия Амирханова - Цена дружбы

На железнодорожной станции Серпухово ждали машину “Скорой помощи”. Минут десять назад из проходящего поезда Тула – Рязань была снята беременная женщина, у которой начались схватки. Женщина была молодая и очень красивая. Она корчилась от боли и в кровь искусала губы, но не проронила ни звука. Когда её доставили в больницу соседнего города, она была без сознания. Женщине сделали операцию, и на свет появилась здоровая, доношенная, красивая девочка. Но к сожалению, как выяснилось позже, сама роженица была сильно простужена и умерла, так и не увидев дочку. Ей уже после смерти диагностировали двухстороннее воспаление лёгких. Женщина перед смертью один раз пришла в себя и спросила:” Кто родился?” Ей ответили, что девочка. Она нежно улыбнулась и, с улыбкой на губах, тихо произнесла: “Катенька!”, – а затем вздохнула и умерла.

Всех врачей в больнице тронул этот случай, и до годовалого возраста родившаяся девочка жила у них. Она была окружена любовью и заботой. Все надеялись, что за девочкой придут её родные, но ничего подобного не произошло. Документы матери по законам злого рока были утеряны, и до года у девочки не было фамилии. Все называли её Катюшей – тем именем, которое дала ей сама мать. И, надо сказать, оно подходило ей. Пришло время отдавать девочку в дом малютки. Заведующая родильным отделением, которая лично оперировала маму Кати, считавшая себя близким человеком для девочки, решила дать ей свою фамилию. Склонившись над кроваткой ребёнка в присутствии других врачей, она торжественно объявила.

– Моя фамилия Блум принадлежит старинному роду врачей. Мой дедушка принимал роды у жён высокопоставленных людей в самой Москве и его звали Яков. Передавая свою фамилию этому прекрасному ребёнку, я передаю ему частичку ума, знатности, счастья нашего рода. Если на её пути встретятся евреи, а они ей встретятся наверняка, то безоговорочно помогут. Отныне ты – Блум Екатерина Яковлевна. С этим благословенным напутствием девочка Катя уехала в дом малютки, где ей предстояло прожить до четырёх лет. ……

В интернат должны были привезти новичков. Раз в году привозили детей из детских домов. Им всем было по семь лет. Так уж было заведено: семнадцатилетние уходили, семилетние поступали. Своего рода круговорот. Дети в красивых платьицах, в выглаженных рубашечках пугливо выходили из автобуса и, прижавшись к воспитательнице, которая сопровождала их, тихо ожидали дальнейших событий. Город давал о себе знать; худенькие тельца, бледные лица. Катю Блум привезли вчера из детского дома соседней деревни. Уже тогда, в свои семь лет, она была рослой, крепкого сложения, красивой девочкой. И когда сегодняшние детишки выходили из автобуса, Катя стояла в сторонке и смотрела на них. То, что произошло потом, ей запомнилось на всю жизнь. Одна девочка: светленькая, худенькая, совсем маленькая, выйдя из автобуса и осмотревшись, подошла не к воспитательнице, как делали все другие, а, увидев Катю, смело подошла к ней и вложила в её ладонь свою маленькую ладошку. Возможно, она приняла рослую Катю за старшую сестру. Как выяснилось позже, девочку звали Люба. Как бы там ни было, воспитатели не посмели разлучить девочек, и почти до подросткового возраста Катя всюду ходила с Любой вместе, держа её за руку. С годами дружба девочек только крепла….

Уроки их 11 “А” класса закончились, и можно было ехать в интернат, но Люба упрямо стояла возле забора, чуть поодаль от входа во двор школы и ждала. Она неспроста выбрала это место. От него до дверей двухэтажной школы, окрашенной в безобразно синий цвет, где училась и сама Люба, было каких-то двадцать метров. Всех, кто входил или выходил из школы, было хорошо видно. Её русые волосы были аккуратно заплетены в длинную косу и затянуты обыкновенной чёрной резинкой. Стоял конец марта, и было ещё достаточно прохладно. Люба была в красной вязанной шапочке, из-под которой выглядывала короткая чёлка. Такого же цвета была на ней и синтепоновая куртка. Чёрного цвета вельветовые джинсы завершали скромное одеяние девочки. Её нельзя было назвать красавицей. На фоне подруги Кати, стоявшей рядом – высокой, стройной шатенки с длинными ногами, точёным носиком и прекрасными чёрными глазами, – она выглядела простовато, но и дурнушкой тоже не была. Люба стояла спиной к входу в школу, облокотившись о железную ограду, и смотрела себе под ноги. Её руки были за спиной, пакет с учебниками, небрежно брошенный, лежал тут же у её ног. Девушка покусывала свои пухлые, чувственные губы, что свидетельствовало о сильном раздражении и смятении, но при всём том она упорно не хотела уходить.