Валдемар Люфт - Чужой поезд. Сборник повестей

– Ну что, очнулся, – больше утверждая, чем спрашивая, проговорил кто-то рядом.

Над головой Анатолия нависло бородатое лицо старика. Старик приветливо улыбался. Там, где не было бороды и усов, лицо покрывала мелкая сетка морщин. На его голове сидела старая военная фуражка с красным выцветшим околышком.

– Как ты оказался в наших краях? – спросил дед.

– Меня с поезда скинули, – чуть слышно ответил Анатолий.

– Что? – переспросил старик.

– С поезда скинули, – более громко проговорил Анатолий и тут же от вспыхнувшей боли на миг провалился в небытие.

– … отродясь поездов не бывает, – услышал Анатолий, придя в себя.

Что хотел сказать старик, он не понял, но разговаривать не хотелось. Хотелось наслаждаться покоем, запахом сена, песней соловья и скрипом колёс.

Старик отвернулся и, пару раз слегка ударив по крупу коня верёвочной плёткой, затих. Минут через пять он неожиданно проговорил, ни к кому не обращаясь:

– Ничего. Наша фельдшерица кого хочешь на ноги поставит. И не таких лечила.

Больше часа ехали по лесу молча. Лес то редел, то становился гуще. На небольших опушках вокруг Анатолия становилось светло, в чаще – сумрачно, как вечером, хотя день был в самом разгаре. Со временем пошла более разъезженная колея, и колеса чаще проваливались в выбоины или, выскакивая из колеи, шли юзом.

Боль стала не такой острой, но Анатолий изрядно устал от тряски. Ему хотелось уже хоть куда-нибудь доехать, где не будет этого скрипа, сменяющихся света и тени, не будет ухабов. И вдруг краем глаза он увидел крышу хаты, потом следующую. По всей видимости, они заехали в какую-то деревню.

– Пахомыч, кого везёшь? – спросил звонкий женский голос.

– Да вот, раненый в лесу оказался. Сам не знаю, откуда он там взялся, – как бы оправдываясь, ответил старик.

– Так ты его сразу к Нюрке вези, в фельдшерский пункт, – посоветовал тот же женский голос.

Крыш стало больше. Они были крыты шифером или же дранкой, которая местами от времени покрылась зелёным плюшем. «Неужели есть ещё в глубинке дома, крытые таким древним материалом. Странно видеть их в двадцать первом веке», – подумал Анатолий. Медленно, превозмогая боль, он повернул голову вправо. Увидеть всю улицу мешала его синяя сумка. Она была изрядно измазана глиной, и из-под разошедшегося замочка выглядывала часть рубашки. Чуть сбоку от сумки открывался вид на проплывающие заборы и на видневшиеся за ними дома. Некоторые из них были бревенчатыми, некоторые – из кирпича, но и те, и другие потемнели от времени и стали одного цвета. Иногда даже было трудно определить, из чего сложены стены домов.

Улица стала расширяться, телега выехала на широкую площадь, затем сразу свернула в переулок и, проехав ещё метров сто, остановилась в тени деревьев.

– Тпру-у-у, – протяжно скомандовал дед, останавливая лошадей, и добавил: – Приехали. Сейчас сдам тебя Нюрке. Она тебя заштопает. Будешь, как новенький.

Дед мелко засмеялся, довольный своей шуткой. Анатолий попытался приподняться с подстилки, но острая боль в виске свалила его назад.

– Подожди, подожди, – придержал его старик.

Он подошёл к Анатолию, осторожно приподнял за плечи, ещё чьи-то руки подтянули его ноги к краю телеги. Дед и незнакомец, который оказался миловидной женщиной, помогли ему подняться и слезть с телеги. Голова кружилась, слегка подташнивало. Но через минуту всё прошло. Правда, продолжала пульсировать острая боль в висках.

Его повели к крыльцу одноэтажного здания, на дверях которого на небольшой вывеске было написано «Амбулатория», ввели в светлую, беленую известью комнату и усадили на кушетку. Ложиться он не хотел, боясь, что будет трудно вставать.

– Ну, теперь посмотрим, что там у вас, – мелодичным голосом проговорила фельдшерица.

Она взяла из стеклянного шкафа какую-то склянку, оторвала клочок ваты, намочила его в растворе, подошла к Анатолию, мягкой ладонью отвернула его лицо от себя и стала промокать рану на голове.

– Ничего страшного, рана неглубокая, даже зашивать ничего не надо, – сказала она и спросила: – Голова кружится?

– Да, – ответил Анатолий.

– Ну, значит, есть сотрясение мозга. Надо день-два отлежаться. Можете встать?

Анатолий, не отвечая, с трудом встал с кушетки, но опять закружилась голова. Боясь упасть, он схватился за руку женщины, но головокружение тут же прошло. Фельдшерица перехватила его руку и повела к двери в соседнюю комнату.

– Здесь у меня временная палата. Полежите пару дней, пока родные не объявятся.