Сергей Чугунов - Вечный Палач

У Катина заколотилось сердечко, и сильная боль, аналогичная утреней, но более отчетливая и безжалостная, сдавила виски. Шатенка не дошла до Алексея метров десяти, как от дерева, полевую сторону от песчаной дорожки, отделилась огромная фигура молодого мужчины немного деревенской наружности.

– Анжелика, Эйнжил, – окликнул он девушку и медленно полез в карман за папиросами. Девушка приблизилась к нему и громко чмокнула в щечку. Улыбка ни на мгновение не сходила с ее кругленького, немного полноватого лица. А в больших, сияющих почти черных глазах резвились маленькие, неугомонные чертята.

– Hello, Костик, I’m sorry to be so late , опоздала немного…

Голос девушки звучал мелодично и сладострастно так же, как тот музыкальный инструмент, звучание которого Алексей слышал однажды на концерте, но, к своему сожалению, названия не запомнил. Какое-то мудреное у него было название, итальянское…

– Идем к пруду, – предложил парень и, взяв Анжелику под руку, повел ее напрямик, через заросли сирени.

Катину ничего не оставалось делать, как следовать за ними.

«Экий геркулес, если что случится, я еще и не справлюсь с ним, хотя и силенкой меня Бог не обидел. Но, да, что думать, поживем – увидим… Может все еще обойдется. Не могу же я допустить, чтобы на моих глазах совершилось душегубство», – одна мысль набегала на другую, все перемешалось, как в недавнем, жестоком сне…

Со скамейки на боковой аллее поднялся приземистый мужчина неопределенного возраста и заурядной внешности. Одернув штанины брюк, незнакомец неожиданно закашлялся, закатывая глаза и хватаясь за воздух тонкими, как плети, паучьими руками. Когда приступ кашля прекратился, человек недовольно покачал головой и, прихрамывая на левую ногу, неторопливо направился к выходу из парка.

У выхода его окликнули, когда незнакомец оглянулся, он увидел, как к нему спешат высокий мускулистый юноша с белокурой девушкой.

– Где они? – спросил властным голосом юноша.

– Кто?

– Не пори муру, Исаак, ты ведаешь, о ком идет речь. Куда они пошли?

– Зачем вам это, вы уже не силах помешать. Великий Экзекутор на этот раз не выполнит свою миссию.

– Ну, мы это еще посмотрим, бежим… – уверено произнесла девушка и, крепко схватив юношу за руку, потянула его в глубь парка, – Я думаю их надо искать у пруда…

Алексей не понял, что произошло с ним… Спустя некоторое время после того, как Петр начал извращенно истязать безмолвствующего немого Савву, случилось нечто сверхъестественное, и случилось совсем неожиданно, не только для монахов, но и для самого Катина.

Неизвестно откуда появившаяся блестящая мысль схватила себя за хвост и приподнялась над полом. Еще мгновение, и она стала сияющим золотым нимбом. Нимб завис над головой Катина, и вся зала озарилась необычным, мерцающим светом.

Алексей осмотрел себя и удивился необычности своего наряда. Белые, свободные одежды ниспадали с плеч, увеличивая его схожесть с архангелом Гавриилом, внегда оный предстал перед Девой Марией с благой вестью.

И вот, помимо своей воли, Катин произнес громогласным голосом, звучащим торжественно и сурово:

– Восстань, отрок!

Юноша с большим трудом, покачиваясь и постанывая, встал, многочисленные путы с шумом упали на каменный пол. Все находящиеся в зале попадали ниц и начали что-то бормотать и причитать.

– Да отверзнутся уста твои!

– Кто вы? – спросил Алексея художник, оглушенный своим же собственным голосом, он никак не мог поверить, что снова обрел способность говорить.

– Возьми Творение Свое и следуй за мною.

– Но…

– Обаче, аз рех ти: возьми в руце Творение Свое и следуй за мною… Исполняй ныне же мою волю…

Юноша склонился к деревянному крошеву, и в мгновение ока стружки, щепки и обломки соединились; в дрожащих от волнения руках просветленного монаха засияла золоченая доска с ангельским ликом прекрасной девушки.

– Следуй за мною…

Художник покорно пошел за Алексеем, не понимая, что с ним происходит. Едва за ними захлопнулись двери, как из залы раздался шум обрушивающегося потолка, сквозь громогласный грохот которого были едва слышны громкие крики и угасающие стоны погребаемых заживо монахов…

Когда Катин пришел в себя, то увидел склонившуюся над ним Анжелику, по ее раскрасневшимся щекам текли слезы, а пухленькие губки, в этот раз, улыбались как-то загадочно, и вместо чертят в глазах зияла бездонная пустота.