АЛЕКСАНДР ОКОЛЕСНОВ - Два билета на Париж. Воспоминания о будущем

Мое детство началось с того, что, играя в песочнице, я обидел мальчика, которому было столько же, сколько и мне. Я ударил его детской лопаткой. Ударил так сильно, что у того над бровью потекла кровь. Мне до сих пор жаль его. Я не помню его лица. Я никогда его в своей жизни больше не видел, но тот проступок помню всю жизнь.

Было мне тогда три года, и я никогда бы не вспомнил о нем и не знал бы, с чего началось мое детство, если бы тот мальчик не бросил мне песок в глаза.

В то время мы жили в Баку на Московском проспекте (Балаханское шоссе), дом 90, в Деловом дворе.

Это была заводская окраина. Два длинных барака с плоскими в южном стиле крышами, покрытыми киром (смесь гудрона, песка и мазута), стояли друг против друга. Окна одного барака смотрели на территорию овощной базы, а другого – на территорию гаража стройуправления. Оба барака торцами выходили на оживленную трассу, которая соединяла центр города с Апшеронским полуостровом. Через дорогу – Кишлинский машиностроительный завод. Изготавливали на нем оборудование для нефтяных промыслов. Наш дом в войну был конюшней гужевого транспорта, принадлежащей заводу. Потом бараки переделали в заводское общежитие, а после отдали ЖЭКу.

Шоссе напоминало «дорогу жизни». Что только ни везли в ту и другую сторону! В сторону полуострова везли станки, сельхозоборудование, цемент, качалки для нефтяных промыслов, яхты без мачт, катера, лес. Обратно – овощи, коров на мясокомбинат, тюки шерсти, хлопок.

В разгар курортного сезона автобусы вывозили из города на полуостров детвору в пионерские лагеря, отдыхающих в санатории и дома отдыха.

Иногда движение на дороге перекрывали. Тогда почти все с нашего двора, и стар и млад, выбегали к дороге посмотреть на чудо: автомобили черные «Чайки» в сопровождении эскорта мотоциклистов везли на встречу руководителей страны всех рангов. Кортеж проносился стремительно, а мы с сожалением, что никого не сумели разглядеть, понуро возвращались во двор. А какое счастье было бы дотронуться хотя бы раз до крыла этой удивительной «Чайки»!

Противоположными торцами бараки примыкали к забору бисквитной фабрики.

Двор наш со всех сторон окружали предприятия. Если забраться на крышу и, встав лицом к северу, медленно поворачиваться вокруг своей оси, можно увидеть: Кишлинский машиностроительный, завод Мусабекова, винный завод, завод фаянсовой посуды, бисквитную фабрику, маргариновый завод, мясокомбинат, овощную базу, завод счетных машин и опять Кишлинский.

Не было ни одного предприятия, которого бы мы, мальчишки, не облазили. Мы видели, как льется из ковша расплавленный металл, как лепят тарелки, как разливают вино в бутылки. Как пекутся торты и пирожные, как в огромных чанах, врытых в землю, солят пикули, и еще многое из того, что другим мальчишкам, живущим в центре города, даже в кино не показывали.

Но более всего нас манили запахи бисквитной фабрики. Запахи тортов, печенья, сгущенного молока, крема, шоколада и кофе. Этот букет запахов не давал нам ночью спать спокойно. Особенно когда легкий ветерок гнал эти запахи в сторону двора. Тогда фабрика казалась нам огромным тортом величиной с футбольное поле.

Был на этой фабрике нами любимый таинственный уголок. Лежали здесь горы десятилитровых оцинкованных банок из-под сгущенного молока и меланжа, отработанные транспортерные ленты, металлические сетки, старые электрокары и много другого добра в этом роде. Среди этой груды утиля стояло небольшое здание, в торце которого была большая двухстворчатая деревянная дверь. Дверь эта никогда не запиралась. Она вела в помещение, напоминающее бакалейную лавку с лабазами. Вдоль стен стояли деревянные ящики, которые до самого верха были заполнены обломками печений. Комната эта была как бы нашей бесплатной кондитерской.

По бетонному полу комнаты бегали здоровенные крысы, которые не боялись нас, когда мы в нее входили, а завидя нас, лениво расползались по щелям. Мы, прогнав их палками, подымали крышки ящиков и наедались обломками печений до тошноты. Наевшись, брали банку из-под сгущенного молока величиной с ведро, наполняли ее до краев и несли угощение во двор своим младшим товарищам. Но сначала нужно было по груде металлолома взобраться на крышу гаража, по ней пройти до забора, который отделял гараж от фабрики, потом босиком по каменному забору, утыканному стеклами, преодолеть путь до крыши нашего дома и, сбросив банки вниз, спуститься по сараюшкам во двор. Я с гордостью признаюсь, что за все время наших вылазок никто ни с крыши, ни с забора ни разу не свалился.