Елина Иркова - Почти детективная история (только для женщин!)

Вот в этом углу он и отсиживался во время лекций С. С. или уходил, на консультации тяжелых больных, в разные отделения больницы. Там его всегда ждали. Он с блеском разбирал все непонятные случаи, помогал врачам правильно назначить обследование и лечение. «Клиницист» он был «от Бога», и рядовые врачи его «боготворили». Его диагнозы подтверждались, назначенное лечение помогало, больные выздоравливали. Он спас многих пациентов и, недаром, был очень популярен. На консультации к нему записывались со всего города за два-три месяца от высокого начальства до простых работяг. Он не делал разницы между этими категориями. Консультации проводил совершенно бесплатно. Но тогда, когда не мог разобраться сам, честно в этом признавался и собирал «консилиум» из ведущих специалистов. Профессиональный апломб был ему совершенно чужд.

Обходы профессора и его консультации, которые он проводил очень редко, врачи игнорировали. Его осторожные и обтекаемые формулировки: «можно предположить», «нельзя исключить» – доверия не вызывали. Было видно, что он попросту боится тяжелых больных. Диагност он был никудышный. В больнице его не уважали…

Аллочка, как «своя», пребывала в тот момент в «партии доцента». Вынужденная, как и все, ходить на лекции С.С., потом, в узком кругу, постоянно высмеивала манеры профессора, его промашки, чем неоднозначно вызывала у доцента одобрительную усмешку. Да. Язычок у нее был очень злой и язвительный. Все этим восхищались, хотя, в глубине души, этого острого язычка побаивались.

Я на первых порах помалкивала и своего мнения не высказывала, да у меня его никто и не спрашивал! Для большинства я была «пустым местом».

Каждую лекцию профессора должен был «готовить» кто-то из ординаторов-первогодков, то есть я или Алла. Надо было найти и развесить таблицы и схемы по теме лекции, подготовить больного к демонстрации, кратко и внятно зачитать его историю болезни, обоснование поставленного диагноза. На роль своего ординатора профессор почему-то чаще выбирал меня. Эта роль меня очень тяготила, С.С. позволял себе особые знаки внимания к моей персоне – то, на глазах у всех сотрудников, мог ласково похлопать меня по плечу, то слегка приобнять, то, давая какое-нибудь поручение, мог многозначительно задержать мою руку в своей потной и холодной ладони. Все это не ускользнуло от внимательных глаз моих коллег и, конечно же, Аллочки и горячо обсуждалось в кулуарах. В конце концов Аллочка даже высказалась по этому поводу:

– Пусик! Кажется, тебя прочат в официальные любовницы!

Этим, по сути оскорбительным, собачьим (или кошачьим) именем Аллочка называла меня в особые периоды своего благорасположения. Сначала был «лапусик», потом стал просто «пусик». Каждый раз меня при этом всю передергивало, внутри я страшно бесилась и злилась. Аллочка прекрасно это понимала и этим наслаждалась. Я сдерживалась изо всех сил и старалась подавить нараставшее раздражение, что еще больше придавало пикантность ситуации.

Как оказалось, «официальная любовница» была и у доцента! Для меня это открытие было шоком! Поведала об этом, конечно же, Аллочка. Это была Зинаида Павловна, женщина средних лет. Работала она на кафедре давно, ассистентом, без всяких научных степеней, была членом партии (КПСС) и партии доцента и являлась самой преданной его почитательницей. Доцента она обожала. Мне тогда она казалась очень пожилой дамой, хотя с доцентом они были ровесниками. О возрасте доцента я тогда не задумывалась, для моей влюбленности это не имело никакого значения.

Наверное, для З.П. доцент стал той последней «лебединой песней», которая случается в жизни каждой женщины…, или почти у каждой. Она мне нравилась: спокойная, дружелюбная, всегда готовая помочь. Этим она выгодно отличалась от остальных кафедральных дам. Но в роли любовницы доцента я совершенно не могла ее представить! Тем не менее, это было правдой, и все об этом знали. Уже давно!

Видя мое ошеломленное лицо, Аллочку просто распирало от злословия:

– Представляешь, Пусик! У нее муж, две дочери, а она, наплевав на свою репутацию, таскается к нему каждый день! Готовит, обстирывает, ухаживает, да еще и спит с ним! И это в институтском общежитии для семейных. Доцент ведь живет в общежитии. Ему так и не дали квартиру! И все это видят!

Аллочка сладострастно шептала мне эти подробности на ухо, округлив глаза:

– А сама… «ни кожа, ни рожа»! Лицо и фигура как у кобылы! И, к тому же, он ей постоянно изменяет! Ни одну юбку не пропустит. А она все терпит!