Мария Фомальгаут - Послеждь

Первооснову «Часоворота».

Этого не может быть, говорю я себе. И кому я это говорю, себе, который за последнюю неделю увидел все, и даже больше. Снова перечитываю последнюю фразу, убившую меня наповал:

…одним из его любимых писателей был Виктор Каминский…

Еще думаю про однофамильца, дочитываю дальше —

…в частности, его книга «Ночлег для ночи».

Понимаю, что никакой ошибки быть не может. Стою перед часами, которые, наконец-то, нашел. Они показывают без одной минуты час, минутная стрелка перескакивает на двенадцать, тут же на двенадцать скачет часовая стрелка. Говорю себе, что часы испортились. Просто. Часы. Испортились.

Никак не думал, что первоосновой «Часоворота» окажется моя собственная книга.

Вот так.

Говорю себе, что теперь осталось найти книгу. Свою книгу. Ночлег для ночи. Перебрать по алфавиту, по жанрам, по годам, выискать, черт меня дери. Мне кажется, это случится довольно быстро, чем дальше, тем больше я чувствую, что бесконечная библиотека читает мои мысли, подсовывает мне то, что я ищу – а может, мне это только кажется. Выхожу в коридор – что-то происходит, пол и потолок меняются местами, хватаюсь за стену, жду, когда все станет, как было. Мир возвращается на место, стена, которая была справа, почему-то оказывается слева, а дверь в комнату, напротив, справа. Страшная догадка сжимает сердце, я раскрываю книгу, пытаюсь читать, не могу, подношу зеркало, разбираю буквы без труда.

Отчаянно вспоминаю, что я делал до того, как коридор вывернулся наизнанку. Отступаю назад, пол и потолок снова меняются местами, хватаюсь за стену, мир возвращается в привычное русло.

Книга, говорю я себе. Книга, которую написал я сам, будь я проклят, если её не найду. Иду по коридорам, по привычке открываю все двери, может, за какой-то из них окажется выход. Пару раз вижу вдалеке коридора свет, похожий на уличный, сумеречный, бросаюсь туда – нет, только тусклое сияние ламп…

Все еще сжимаю в руке книгу, с которой началось мое путешествие, все еще не могу расстаться с «Часоворотом». Я уже заметил, что книга исчезает, как только я говорю себе, что не уйду отсюда, и появляется снова, стоит мне сказать себе, что я обязательно найду выход.

Почему ты хочешь убить меня, спрашиваю я книгу, почему ты хотела убить меня.

Книга молчит, книга уже сказала мне все, что могла… или нет? Перебираю залы, стеллажи, каталоги, наконец, нахожу то, что искал, издание 3030 года, переработанное и дополненное. Листаю, ищу, сам не знаю, что, большое влияние на его творчество оказали… это уже было… родился в Нью-Лондоне… было… под светом двух лун… А вот…

…разумеется, даже сейчас не все с восторгом встречают «Часоворот», есть люди, которые призывают сжечь скверную книгу, даже бывали случаи массового сожжения «Часоворота» на площадях. Некоторые особо упоротые фанатики требуют сжечь не только саму книжицу, но её последователей, и их не смущает, что в таком случае придется уничтожить половину человечества. Особенно ревностно борются с «Часоворотом» последователи «Бессонницы сна», впрочем, этому способствует и сама «Бессонница» своей нетерпимостью к инакомыслящим…

Что-то щелкает в голове, начинаю понимать, но недостаточно быстро, кусочки никак не хотят складываться в общую картину. Сжимаю голову в висках, пытаюсь поймать ускользающую мысль, вот оно, вот оно, вот…

Нет.

Чер-р-р-т…

Устраиваюсь на диване, надо бы поужинать, уже три часа как надо поужинать, все некогда, открываю «Бессонницу сна», чувствую, что книга меня затягивает с первой страницы, с первых строк, теряюсь в книге…

«Часоворот» снова исчезает. Захлопываю книгу, умоляю «Часоворот» вернуться, на кой черт я умоляю её вернуться, она меня чуть не убила. Тем не менее. Вернись, вернись, вернись, не буду я читать эту «Бессонницу», не буду.

«Часоворот» появляется на столике, я протягиваю к нему руку, хочется потрогать его до того, как он станет настоящим, непрозрачным, существующим – удар тока отбрасывает меня.

Слышу бой часов, голос полуночи. Спать, спать, ужинать и спать, а завтра будь я проклят, если не найду свою книгу…

Завтра…

Уже наливая кофе, или что там, спохватываюсь, вспоминаю, что не бывает тут никакого завтра…

…почему-то мне кажется, что снаружи осень…

Почему ты здесь, спрашиваю я книгу, почему ты здесь. Книга молчит, она так и будет молчать, пока я её не открою. Моя книга. «Ночлег для ночи». Сжимаю в руках, глажу переплет, твердый, добротный, кто эту обложку вообще рисовал, руки ему вырвать и вставить не скажу, куда. Устраиваюсь поудобнее на диване, долго не решаюсь открыть, чувствую, как потеют ладони.