Серж Готье - Мандариновый рай

– Да, – Александру снова охватило волнение и на глазах выступили слезы, – Скам, – сказала она, – я тоже знаю твои желания.

– Да? – улыбнулся Скам, – и чего же я хочу?

– Ты хочешь бросить меня на эту постель.

– Да.

– Ты хочешь раздавить меня своим телом.

– Да.

– Ты хочешь овладеть мной с такой бешеной страстью… с какой утоляет жажду умирающий в пустыне.

– Да.

– Так чего же ты медлишь? – Александру колотила мелкая дрожь.

Скам приблизил свое лицо к лицу девушки и прошептал:

– Довожу тебя до исступления.

Он начал целовать ее в губы, не прикасаясь к ней руками. Александра, закрыв глаза, отвечала на его глубокий и страстный поцелуй. Несколько раз она поднимала руки, желая обнять его, но снова опускала их. Они стояли у постели, целуя друг друга в губы, но не прикасались друг к другу. Соски Александры отвердели так, что казалось лопнут от возбуждения, промежность стала натурально мокрой, ноги подкашивались. Наконец, она не выдержала и подняла руки, желая броситься мужчине в объятия. В ту же секунду Скам подхватил ее подмышки и бросил на постель. Потревоженный Бумча, громко мяукнув, спрыгнул с постели и сбежал из комнаты. Александра, лежа на спине, судорожно сжимала руками покрывало. По животу проходили спазмы и Александра вдруг осознала, что находится на грани оргазма. Скам, раздевшись догола, склонился над Александрой, опершись на руки. Он снова начал целовать ее в губы, затем опустил свое тело ей на груди. Александра обвила его шею руками, крепко прижала к себе и Скам тут же вошел в нее с такой бешеной силой, что Александра закричала от нахлынувшего наслаждения и от внезапного пронзительного оргазма. Скам наращивал темп, входя в нее все глубже и все резче. Александру снова охватило сексуальное возбуждение, которое через минуту снова сменилось оргазмом. Скам не останавливался и словно безумный покрывал поцелуями ее шею, лицо, губы. Волосы Александры разметались по покрывалу, очередной оргазм волной прошел по ее телу. Она опустила руки, не находя в себе сил даже обнимать своего сумасшедшего любовника. Александра обмякла, тело стало словно гуттаперчевым, сменяющие друг друга оргазмы перешли в одно пронзительное переживание блаженства. Что-то хлопнуло в макушке головы и Александра, взяв ладонями его лицо, только тихо постанывала, потеряв счет времени. Наконец, Скам сбавил темп и замер. В комнату ворвался первый луч восходящего солнца.

– Скам, не выходи из меня, – попросила Александра.

– Даже не думаю, – улыбнулся Скам, – я только начал.

– Да? А я уже несколько раз кончила, – она тихо рассмеялась и уткнулась лицом ему в шею.

Скам снова начал двигать попой в этот раз медленно и плавно. Александра снова застонала и изо всех сил обняла его. Он поцеловал ее и горячо прошептал:

– Я люблю тебя, ягодка.

Александра взглянула на него и вдруг с предельной ясностью осознала, что нет в этом мире для нее роднее и ближе человека, чем этот таинственный кареглазый незнакомец появившийся в ее жизни только вчера вечером и уже сегодня ранним утром безраздельно завладевший ее сердцем, осознала, что она не сможет жить без него, без его любви, без его ласк, осознала, что ничто в Афинах больше не интересует ее, что она готова пойти за ним на край света. Скам продолжал двигаться и ее снова охватило сексуальное возбуждение. Она внимательно посмотрела ему в глаза и вдруг осознала, что и он не сможет жить без нее, без ее любви и без ее ласк, осознала, что он пришел, чтобы забрать ее с собой, а не потому что она хотела его видеть. Александра провела ладонью по его волосам и прямо спросила:

– Когда мы уедем, Скам?

Он замер на мгновение и, заглянув ей в глаза, ответил:

– Сегодня.

Гевос просидел в кабаке почти до пяти утра с неизменной кружкой вина в руке. Его раздирали самые противоречивые чувства. Поцелуй Александры, прикосновение ее мягких и нежных губ никак не резонировал с тем равнодушным вопросом, который она ему задала. Он был убежден, что она будет глубоко признательна ему за проявленную смелость, за поступок, который ясно доказывал, что она для него что-то значит, что он любит ее. Но она спросила его так словно ей его поступок совсем не понравился. Правда, Скам объяснил ему, что она спросила только чтобы посмотреть как он отреагирует. Но зачем? Гевос ничего не понимал. И все-таки как глубоко приятен и как нежен был ее поцелуй. Гевос путался в своих хмельных рассуждениях. С другой стороны, его не покидал образ дерзкой и отчаянной Кеи, которая обнажив всю себя посреди кабака перед взглядами стольких мужчин, отдавалась бешеной страсти и ни у кого не было никаких сомнений в том, что она хотела этого сама и что именно этот факт и отличал ее от тех полуголых девиц, которые находились в кабаке только для того, чтобы ублажить других. И это тоже сбивало Гевоса с толку, ибо он был убежден, что Кея сексуально желает именно его, Гевоса. И поэтому он сидел и пил кружку за кружкой, равнодушно взирая на происходящее вокруг него. После трех часов утра в кабаке начался насоящий разврат. Все девицы находящиеся там к этому времени были полностью голыми. Несколько мертвецки пьяных мужчин валялись на полу или спали сидя за столами. Девицами овладевали все кому не лень, выливая им на головы вино и забавляясь ими кто как хотел. У входной двери и на улице разнимали дерущихся, отовсюду доносились пьяные выкрики и брань. Выпитое вино и вид занимающихся сексом девиц вызывал в Гевосе сексуальное возбуждение, но он не хотел к ним прикасаться. В какой-то момент он почувствовал острое желание проявить насилие, сексуальное насилие, но проявить это насилие к девицам, которые сами готовы были отдаться ему, казалось Гевосу проявлением жалкого трусливого желания доказать свое превосходство перед слабым полом. Кончилось тем, что к пяти утра Гевос пришел в ярость на самого себя, на отсутствие понимания, на свою неспособность объяснить себе, что происходит в его жизни. Он расплатился и, пошатываясь, вышел из кабака.