Вахид Гази - Бейсбол на шахматной доске. Эссе, рассказы, статьи, путевые заметки

Однажды во время ужина они так распалились, что мы оказались в роли заинтригованных зрителей. Они не на шутку прикипели друг к другу. Глядя на них мы с моим чешским собеседником говорили о том, что вечной вражды не существует, что злейшие враги, в конце концов, садятся за дружеский стол и что история богата на такие примеры.

В ходе беседы я поинтересовался у него, видел ли он фильм, повествующий о массовом изнасиловании советскими солдатами немецких женщин. Фильма он не видел. В тот же вечер я пригласил его посмотреть картину вместе.

Ровно в восемь в дверь постучался Карел с четырьмя бутылками чешского пива в руках. Я уже отыскал в интернете фильм режиссера Макса Фэрбербёка «Безымянная – одна женщина в Берлине». Мы сели смотреть.

Фильм повествует о зверствах советских солдат, массовых изнасилованиях немецких женщин. История не знала второй такой армии, подвергшей массовому изнасилованию женщин побежденного народа. Два миллиона немецких женщин стали жертвами этого массового изнасилования. К тому же не единожды или дважды, а по нескольку десятков раз. Безбожная советская армия не дала пощады даже монашенкам из монастыря. Тысячи женщин умерли во время абортов. Наложивших на себя руки тоже тысячи и тысячи. В целом, в результате изнасилований умерло 240 тысяч немецких женщин.

В ту ночь мы говорили с Карелом и о других преступлениях русских солдат. Он завел речь о гнете коммунизма, репрессиях после советской оккупации, лагерях для политзаключенных, привлеченных к рабскому труду в урановых рудниках, кровавой пражской весне 1968-го года.

Мне тоже было о чем рассказать. Он слушал с интересом. Я не удивился, что он доселе ничего не слышал о бойне 20-го января. Мы пока не научились и все еще учимся доносить миру свою правду, свою боль, свои трагедии…

Наутро я принялся с еще большим вниманием наблюдать за престарелой парочкой. Робкое выражение лица Ханны напоминало лицо женщины из фильма, которую насиловали каждый день. А Андрей казался мне разъяренным русским солдатом, нападавшим на женщин с животной страстью. Ханна мило беседовала с офицером армии, изнасиловавшей ее мать, родственников-женщин, весь народ, а может и ее саму. Будто ничего и в помине не было. Неужели всё забыла? Ведь говорят, женщина до конца своих дней не может позабыть стресс и ужас изнасилования!

Видимо, верно говорят: «Время лечит все раны».

Как бы саркастично ни звучало, можно сказать, что море крови пролитой в Европе из-за незыблемости границ в итоге привело к образованию государств без границ.

Наша война с армянами одна из тысяч войн за всю историю человечества. Я нисколько не сомневаюсь, что настанет время и через много-много лет азербайджанец сможет также задушевно беседовать с армянином в Карабахе – в одном из таких же чарующих уголков, как этот городок Чехии. Наверное, эти неизвестные нам люди, пережившие ходжалинскую бойню, сумгаитский погром, в котором нас неправедно обвинили, тоже не станут поминать прошлое. Они тоже будут беседовать о своем настоящем и будущем.

Слова Иисуса Христа: «Попал в беду, приди ко мне, я возьму тебя за руку, пронесу через это страдание, но при одном условии – не оглядывайся назад».

Всё, что я сейчас написал, кажется странным. Знаю, мои слова похожи на сказку в то время, когда никакого мира на горизонте не видно, а надежда на перемирие в глубоком колодце отчаяния. Но я знаю, что когда-нибудь – пусть хоть через лет пятьдесят – всё получится!

…Вдобавок хочу быть уверенным: во время тех будущих встреч с армянами в Карабахе гостями будем не мы, мы сами будем принимать гостей!

Советский писатель Анатолий Кузнецов, эмигрировавший в 60-х годах прошлого века в Лондон, наделал шуму своими статьями и интервью. В статье, опубликованной 25 сентября 1969-го года в парижском эмигрантском журнале «Русская мысль», он разделил на категории советских писателей согласно их политическим воззрениям и тем самым дал импульс к напряженным дискуссиям. Кузнецов поделил известных советских поэтов и писателей на следующие категории:

– полностью подчинившиеся: «Да здравствует Советская власть!» (Шолохов, Михалков, Кочетов);

– умеренные либералы: «Да здравствует советская власть! Но далеко не всё происходящее хорошо…» (Катаев, Симонов, Рождественский);

– воинствующие либералы: «Да здравствует Советская власть и коммунизм с человеческим лицом! Однако попадать в суд мы не хотим» (Евтушенко, Вознесенский, Твардовский);