Ольга Бермант-Полякова: 100 признательных эссе

Ведомая, доверчивая, любое слово принимает за чистую монету, – среди детей быстро нашлась девочка, которая стала Сашкой помыкать. Сбегай туда, скажи то, принеси сё. Катька чётко видела, как её дочь заставляют себе прислуживать. И как счастлива наивная её девочка тем, что «они подружки»…

– Нету в ней стержня, – делилась Катька с мужем. – Не получается у неё стоять на своём.

– Научится ещё, жизнь длинная.

В школу Сашка пошла уже на «большой земле», в городе в центральных районах страны. В конце первого класса их с мужем пригласили на комиссию. Говорили про коррекционную школу, про условия для раскрытия потенциала ребёнка, когда с ним занимаются педагоги-дефектологи. Катька запомнила из всего только приговор «школа-интернат 7 вида». Как ноги донесли к выходу, как бежала прочь, рыдая, давясь виной, что не уберегла себя и дитя в том промозглом, сыром, продувающем насквозь феврале, – провалилось в беспамятство.

В ту ночь они впервые с мужем серьёзно поговорили. Про то, что не хотела своими рыданиями Сашу пугать, поэтому убежала с комиссии. Про то, как спасали мать. Про то, что будущего не знает никто. Про мир, где без их согласия никто ребёнка в коррекционную школу не переведёт. Про то, будут ли у них ещё дети.

Про то, кем она вырастет, их родная дочь.

Потом она вспоминала это как страшный сон, годы неудачного начала своего брака. Собственного тела она не чувствовала и как его баловать, не знала. Вместо радости тело приносило неприятности – во время эпиляции было больно, в женские дни – хлопотно, а обладание телом создавало в жизни одни сложности.

Постельные сцены и поцелуи героев на экране вызывали у неё ощущение неловкости. Восхищённые взгляды мужчин она не замечала. Сравнивая себя с другими женщинами, чувствовала себя недоделанной то в одном, то в другом.

То, что у мужчин сносит крышу, и она – причина безрассудных поступков, до неё дошло ещё в школе. То, что у мужчин есть желания, и все – непристойные, она усвоила дома, одновременно с перспективой «принесёшь в подоле – выгоним на улицу».

Про то, как сильно может тянуть друг к другу мужчину и женщину, она не догадывалась. Мужа она полюбила за порядочность и характер – он был способен упереться в цель и заработать невообразимые для неё деньги. Ему не нужен был никто, кроме неё.

Это была любовь глухой к своему телу с немым, стоящим столбом. Они никогда не обсуждали ни её страхи, ни её мышечные зажимы. Никто не сказал им, что всё это – поправимо.

Несколько лет спустя при мысли о выходных и близости с ним к ней подкатывала тошнота, а он украдкой плакал в подушку.

Врач, выписывая ей антидепрессанты, поинтересовалась, удовлетворена ли она своей интимной жизнью. Она струсила сказать правду и ответила «Да».

Она думала о разводе, но его карьера шла в гору, и всеми деньгами в семье распоряжалась она. Он устал ждать чуда и стал коллекционером порнографии.

В новой квартире они легли спать в разных спальнях.

Новый мужчина был ей не нужен, она была уверена, что с другим будет то же самое. Новые женщины были ему чужими, родная была – она одна.

Возвращаться мыслями в начало их брака он не стал бы под угрозой расстрела. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Его отдушиной была дача, и в один из дней он распанахал себе руку болгаркой.

Первый раз в жизни она испугалась за него, глубоко, до нутра, по-бабски.

Развороченные мышцы и сухожилия в больнице сложили обратно, раны зажили, но для реабилитации нужно было делать зверский массаж – разрабатывать укороченные контрактурами мышцы.

Она научилась добираться до каждой прожилки его почти действующей руки. Он научился не вскрикивать, перетерпевая боль. Каждый раз после мучительств её укрывала с головой нежность. И однажды она не стала сдерживать порыв и нежно поцеловала его. Долго, по-настоящему.

Он ответил лаской. Первый раз в жизни у неё внутри «сердце ёкнуло» и захотелось больше, чем поцелуй. После близости он впервые без обиняков её спросил: где она расслаблена, где напряжена и как ей приятно. Впервые она призналась ему, что не знает себя.

Он сделал выводы и попросил начать всё заново, с чистого листа. Она смутилась и убрала подальше его постель.

Много лет спустя её бестактно спросили, почему у них так долго не было детей?

Она попыталась проглотить ком, вставший в горле, и сразу не нашлась, что ответить. Впрочем, собеседница быстро заполнила паузу своими рассуждениями о том, что именно так, как они с мужем поступили, и надо делать – сначала создать жилищные условия, а потом рожать.