Ольга Бермант-Полякова: 100 признательных эссе

«Дело житейское», – сказал дедушка, когда услышал о первых шагах на стезе эскулапа.

«Странные люди, посмеялись бы и отмечали дальше», – отреагировал папа, который в детстве сам не раз и показывал, и рассматривал. Правда, в детском саду, а не в школьном возрасте.

«С детьми надо поговорить», – решила мама.

«Иногда лучше молчать, чем говорить», – был уверен папа.

Мама и папа из семьи, которая приходила в гости, купили своим наглядную книгу, которая доступным языком объясняла анатомическое строение людей противоположного пола.

«Семь лет не тот возраст, чтобы о таком разговаривать», – авторитетно заявила бабушка.

Обсуждать или не обсуждать с детьми случившееся? За советом пришли к психологу.

Конфликт разрешился по-маминому, с детьми поговорили. Узнали подробности.

«ОК Гугл, откуда берутся дети», – выдали отпрыски источник вдохновения.

Гугл показал видео и поведал про гинеколога. Вот в гинеколога и играли, уложив мальчиков на диван…

В каждом городе они есть – места, где раскрываются врата родительского ада. Они зияют огромными проёмами в душе тех, кто приходит на кладбище, чтобы поплакать – у могилок своих младенцев и детей.

Горе может быть бездонным, может быть оглушительным, может быть невыносимым. Родительское горе – душераздирающее. Тот, кто там был, никогда уже не будет прежним. Внутри всегда будет идти счёт, – сколько было бы сейчас ребёнку, который до радостного момента не дожил.

Как помочь матери, которая простирает руки в пустоту, не имея даже надежды обнять своего родного, тёплого, знакомого до дрожи ребёнка? Что сказать отцу, мужчине, чьи глаза покраснели от ночных, невидимых миру рыданий? Какой мерой измерить родительскую муку?

Мерой молчания.

Склоните голову перед глубиной родительской скорби. Отойдите на почтительное расстояние. Слова сочувствия и уверения, что «всё ещё наладится», режут по живому своей фальшью. Не наладится. Примите как данность – есть раны, которые время не лечит.

Они выпили горькую чашу до дна. Помочь матери и отцу, потерявшему ребёнка, может только ваша тактичность. Ваш такт не позволит вам заговорить об успехах ваших детей в присутствии родителей, переживающих острое горе. Ваш такт подскажет вам, что не нужно звать их на шумный детский праздник, где другие дети будут прыгать и обнимать других родителей.

Ваша чуткость поможет вам не спрашивать ничего про взгляд, которым обескровленные родители провожают случайно встреченных на улице детей, – чем-то неуловимо похожих на того, ушедшего в иной мир. Потому что они будут искать своего ребёнка взглядом в толпе.

Всегда.

Когда Катька выходила замуж за своего лейтенанта, её мать бежала по улице за машиной и кричала на всю округу, какая она счастливая. Впереди была понятная и обеспеченная жизнь на полном государственном обеспечении, c служебным жильём и возможностью не работать.

Мать у Катьки детдомовка, замуж вышла рано и держалась за мужа крепко. О таком же надёжном муже мечтала и для своей единственной дочери.

Только вот не получилось так, как загадывали. Подломилось здоровье у отца. Рак лёгких. Опомниться не успели, как нужно было прилетать с Дальнего Востока, хоронить.

За гробом по февральской оттепели Катька шла беременная. Расхристанная, без пухового платка, на сыром ветру, раздавленная тем, что не попрощалась, не прилетела раньше. Матери было не до неё, и никто не подсказал, не научил беречься. Возвращалась к мужу на перекладных, уже с температурой. В военном городке слегла с воспалением лёгких.

Почему-то больнее всего была мысль о том, что папа никогда не увидит её ребёнка. Ей было всё равно, что будет дальше. В госпиталь беременную положили против всех правил, уже с пневмонией. Спасли Катьку лошадиные дозы антибиотиков.

Мужу военврач объяснила, что лекарства повлияют на плод, и что предсказать никто ничего не возьмётся. А Катьке, когда выписывала, сказала:

– Ты, девка, как родишь, – помогай ребёнку набираться здоровья. И не требуй от него, чтобы умел всё то, что другие дети умеют. Будет учиться в школе на тройки – считай, что Бог тебя пожалел.

Родилась дочка. Назвали Сашкой. Похожая на папу – одно лицо. Служили они к тому времени в другом месте, в малолюдной глуши, где и лес, и речка, и свежий воздух.

В отпуске, у Чёрного моря, Катька впервые увидела, как дочка играет с другими детьми, и отличие резануло по сердцу.