Анатолий Науменко - Грани реальности

В тесно заставленном кабинете стояла невыносимая тишина, лишь изредка нарушаемая скрипом бегло скользящей ручки. Крупицы пыли витали в удушливом воздухе: незримые и бестелесные, являющие свой лик исключительно в маленьких прямоугольниках света, пробивающегося через изогнутые старые жалюзи.

Мужчина, сидящий параллельно тыльной стороне стола оглядывал интерьер долгим неморгающим взглядом. Внешне он не представлял собой ничего особенного, в отличие от ранее появлявшихся здесь неописуемо красочных типажей. На нем были низкие сапоги, украшенные серыми пятнами засохшей грязи, затертые коричневые брюки, свитер темно-зеленого цвета и дешевый пепельно-серый плащ. Короткие каштановые волосы были всклокочены, а выпученные голубые глаза плавно перекатывались из стороны в сторону – единственное, что добавляло его образу определенной загадочности.

– Прекрасно, не правда ли? – Разрушил он, наконец, тишину со странными отзвуками разочарования в шепчущем голосе.

Полицейский, сидящий за столом слева от мужчины, поднял на него заинтересованный взгляд:

– Вы о чем?

– Об этом, – стиснутыми в наручники кистями мужчина указал прямо перед собой. – О тепле полуденного солнца, ниспадающего идеальными линиями на это бездонное хранилище мгновений и воспоминаний, в котором многие видят лишь мебель…. О пыли – безжизненных крупицах нас самих, оживотворенных фантомным касанием любопытного ветра, и карнавальных плясках, что она устраивает в жарких лучиках света, порхая на своих призрачных крыльях. Об эфемерной гармонии и красоте, вспыхнувшей здесь, точно пламя в безвоздушном пространстве. Вы… вы видите это?

Полицейский окинул комнату изумленным взором, точно в ней на секунду появился и тут же исчез шестиметровый слон, после чего усмехнулся и вновь сконцентрировал свое внимание на бумагах.

– Вы – Питер Хармон, все верно? – спросил он спустя какое-то время.

Мужчина устало кивнул.

– Я лейтенант Барри Уэлч. Прежде чем вас отправят за решетку, мне бы очень хотелось задать вам пару вопросов. Это не обязательная процедура, но я буду очень признателен, если вы согласитесь… Что скажете?

– Спрашивайте на здоровье, – пожал плечами Питер. Теперь отчего-то он настойчиво отводил взгляд от того, чем ранее восхищался.

– Прекрасно! – улыбнулся Уэлч, делая короткие пометки на исчерканном листе бумаги. – Знаете ли вы, почему вас задержали?

Питер кивнул, гипнотизируя неотрывным взглядом лежащий на столе моток канцелярского скотча.

– Хорошо. (Пауза) Согласны ли вы с предъявленными вам обвинениями?

– Разумеется.

– Так. (Снова пауза и раздражающий скрип ручки, вычерчивающей на листе кривые односложные предложения) Люблю протекающие в подобном ключе беседы. Теперь, если не возражаете, я последовательно зачитаю совершенные вами деяния, а вы, ну… поведаете мне о целях, которые вы перед собой ставили… Если таковые конечно были.

– У всего, что я сделал, был лишь один мотив, – со странной ухмылкой сказал Питер, впервые за все время разговора взглянув на своего собеседника.

Уэлч рассмеялся:

– Интересно, какая же, в вашем понимании, связь может объединять разбой, порчу чужого имущества, а также многочисленные акты вандализма и хулиганства?

– Совершенство! Все, на что, в той или иной степени, были направлены мои действия, было совершенно.

– То есть вы похитили и уничтожили картины стоимостью свыше нескольких сотен тысяч долларов, потому что…

– Да!

– … Разбили по пути домой несколько десятков скамеек и фонарей, вручную уничтожили больше пяти частных участков искусственного газона из-за того, что…

– Разумеется!

– … И даже устроили пожар, выбили и заколотили досками окно в арендуемом вами доме, потому что…

– Все это было совершенно! – всплеснул руками Питер. – Именно! Ох, мистер Уэлч, если бы вы только видели пейзажи за тем окном, вы бы поняли, почему я это сделал.

– Сомневаюсь. – Хмыкнул лейтенант. – Что ж, следуя вашей логике, я могу понять порчу картин и даже – бог с ними – уничтожение окна и дома, отделанного в винтажном стиле. Но как, черт возьми, ко всему этому относятся газоны, эти дорогостоящие общественные туалеты для животных, старые, едва горящие фонари и грязные скамейки с облупившейся краской?

– Как же поверхностно вы смотрите на мир, мистер Уэлч, – сочувствующе произнес Питер. – Вы когда-нибудь гуляли по городу ночью? Как можно не наслаждаться этим прекрасным нежно-оранжевым светом?! Боже милостивый, это не просто свет, это концентрированный поток гармонии и умиротворения! Связующая нить между элементами пейзажа, которая и создает атмосферу! Бальзам для глаз… Вишенка на торте, если так будет яснее!