Таня Сербиянова - Гардемаринки

А Славка все понял, молчал. Он ведь все понимал прекрасно кого я прикрываю. А меня мать впервые тогда к врачу, гинекологу. Правда, осмотр мне проводили тогда не на кресле, а на кушетке. Но о том я намеренно промолчу… Правда, как увидела то кресло, то ноги сразу же задрожали, и я… В общем, опозорилась я тогда, словно маленькая девочка и от напряжения… Так, и не добежала до туалета… Вот откуда у меня нелюбовь к тому креслу!

Но все потом успокоилось.

Светку выпотрошили, я Славика отругала и бросила. С тех пор никаких больше Славиков и тем более никаких сержантов!

Но еще долго, до самых несчастий в моей семье, все представляла, как они со Светкой и я во сне с ним занималась любовью… А потом просыпалась в холодном поту оттого, что в тех снах я сначала перед ним, вместе с ней, на том смотре, но во сне догола раздевалась, а уж потом, но то уж точно во сне, отдавалась…

Вот такой смотр у меня был в моей жизни.

Начались будни. С утра и до четырех часов мы на занятиях. Конечно, все вместе. На самоподготовке в одном классе, а на лекциях, с некоторых пор, сидели компактно, когда сразу весь курс слушал математику или физику. Особенно, сидели так после одного случая.

Поначалу у каждой из нас появились поклонники и воздыхатели. У кого-то со старших курсов, у каждой, считай, с нашего же курса. Вот как идем на общие лекции, так и садились, разбиваясь на пары: мальчик – девочка, мальчик – девочка…

Как-то сидели вместе такие воздыхатели и что-то так сильно увлеклись, что потом сначала она попросилась на выход, а потом и он следом.

Все, конечно, загудели. Это надо же, вместе вышли! Сейчас они там и этим займутся…

Их так и прихватили. Обоих. Вот так-то! Правда, закончилось все на мировую. Они поженились, но все равно, каждая поняла, что ухо с нашими мальчиками надо держать востро.

Поэтому сразу же после того случая, как только одни на самоподготовке остались, расселись за столами, то решили, что теперь все!

Если хотим выучиться и закончить, стать офицерами, то надо всем вместе держаться. А то мы, так и до выпуска не дотянем, если уже на первом курсе замуж, то что говорить о последнем курсе? А там дети пойдут. Ну и тогда, как?

Я думала, что меня это, вообще, не касается. Я всех поклонников быстренько от себя отшила, мне не этого хотелось, мне в училище все нравилось: и форма и даже то, что я живу в кубрике, и в увольнение не выхожу. Не хочу, да и не к кому.

Жена Богдана Ивановича пару раз приглашала, но я, помня ее уроки, каждый раз отказывалась. Ко мне тогда еще Зойка подлезла и спрашивала… отчего это я так?

– Ты неправа. Тебе надо обязательно с ней поддерживать хорошие отношения, – умничала она, намекая, чтобы я с женой дядьки своего замирилась..

– Чего ты лезешь? Это же не твоя забота. Тоже мне стратег нашлась?

Но потихонечку меня разговорила, и я ей, не знаю сама даже отчего так, но все выложила и даже сама не заметила, как…

– Ты знаешь, Коза, – с некоторых пор мы ее, с моей легкой руки, стали так звать, ведь Зойка, это же козье имя, рассказываю ей… – Я как после смерти отца с матерью и сестры одна осталась, так мне сам свет показался не мил. Они ведь так все вместе ушли… Ехали с похорон бабушки и сразу все в одной машине… Даже вскрикнуть не успели, как их Камаз на встречной полосе, с пьяным водителем протаранил.

После того у меня квартира осталась. А я уже не могла там оставаться одна. Нет, я не трусиха, но все равно, как зайду туда, то мне все кажется, что вот сейчас папа или мама выйдут из комнаты, или сестра меня спросит о чем-то, и опять мы… Ну, да ладно.

Я ведь пока с родителями жила, то кое в чем уже просветилась. Особенно все по мужской части…

– Ну, да! А по тебе и не скажешь.

– Ну, по материальной, можно сказать, части.

– Как это, не понимаю? – тут же проявляет неподдельный интерес Коза…

– Ну, как там у них все, и какие они на самом деле эти их мужские…

– Ну, да! Что-то не верится. И где это ты так просветилась? – как бы не веря, Коза мне, а больше, как я поняла, для того чтобы подогреть меня на откровение.…

– Вот бы тебе туда? – тут же ее срезаю. – Да! Ну, что я тебе скажу, один коробок ты мне уже подарила, готовь теперь второй.

– Что, опять за свое? Опять обзываться? Ты меня так заклюешь окончательно, и я уже, в самом деле, дурой стану.

– Точно! Теперь уже точно. Потому что ты и сейчас думаешь, как самая последняя дура! Ну и что, если я с малых лет насмотрелась и на маленьких, и на больших, и на вот таких, крошечных, даже… специально ей свой мизинчик показываю…