Илана Кузьмина - Треугольник Пенроуза

– Да, не хотел бы я быть пчёлкой, – подытожил Андрей. – Никакой личной жизни, ни радости, одна работа, работа…

– Почему? – недоумённо спросил пасечник. – Да такой жизни можно только позавидовать! В ранней молодости о пчёлках заботятся, потом молодняк дружно и слаженно работает по изготовлению мёда, затем две недели они летают. Летают! О, это чувство полёта! Мы с вами об этом и представления не имеем. А состарившись, они учат молодых пчёлок, заботятся о них. Потом да, они умирают, но как без этого? Без смерти нет жизни. Нет, они счастливы. Их никто не унижает, не бьёт, они не воруют и не подставляют друг друга. Они не убивают, в конце концов! Нет, они счастливы, хотя всю жизнь трудятся, но в этом и заключена житейская мудрость – нельзя чувствовать себя счастливым, не уставая от работы, которая приносит пользу обществу, которая нужна не только тебе.

Глаза пасечника горели фанатичным огнём. Было видно, что эта мысль не только что осчастливила его голову, и сам он искренне верит в то, о чём говорит.

«Умный мужик, этот пасечник, – подумал Андрей, – надо будет вечерком подумать над его словами. Без труда нет счастья. Или так, тупо делай, что говорят, и ты будешь счастлив», – он нахмурился и вслух возразил:

– Нет, всё-таки не хотел бы я быть пчелой, этаким безликим винтиком в огромном механизме, таким, как все. Нет, я это я! Я хочу заниматься тем, чем я хочу; любить, кого я хочу; жить так, как я хочу, а не тупо делать, что скажут, не имея личной жизни и своего мнения. Сначала самоотверженный труд во благо общества и беспрекословное подчинение, потом – тоталитарный режим, а там и до фашизма недалеко. Нет, не хочу я быть, как все, и делать, что велено.

– Да, невооружённым глазом видно, что как все вы быть не любите, – усмехнулся пасечник, хитро посмотрев на Климова, и пояснил в ответ на вопросительный взгляд Андрея: – Длинные волосы, два обручальных кольца на руке, кожаный шнурок на шее с чёрным камушком, браслет на руке, да и сама рок-музыка – это уже некий вызов. Но позволю себе усомниться, что вы полностью свободны как в творчестве, так и в личной жизни, и думаю, что основные препоны ставите себе вы сами.

Пока Андрей размышлял над словами пасечника, тот подвёл его к краю плато. Вид отсюда открывался изумительный. У самого края на каменистой почве, мысиком уходящей вперёд, росла небольшая кавказская сосна с длинными пушистыми хвоинками. Вдали сверкала белоснежной вершиной скала, чуть ближе налезали друг на друга горы, закутанные в изумрудно-зелёные кружева лесов, сбоку синело Чёрное море, беспечно опровергая своё название, а в голубом небе кружили белые чайки.

– С ума сойти! Шикарный вид, столько красок! – у Андрея был вид ребёнка, получившего желанную игрушку. – Хочется стать птицей, оттолкнуться и полететь, летать и наслаждаться этими красками, этими запахами, этим величием природы. Потом взмыть высоко-высоко в небо и прославлять пением Солнце, дарующее тепло и жизнь!

Пасечник с интересом посмотрел на мужчину и улыбнулся.

– Хорошо сказано! Вот уж не ожидал от рокера. Да вы романтик, Андрей, – Климов изумлённо взглянул на собеседника. – Не удивляйтесь, узнал я вас. Я, правда, предпочитаю хард-рок, но вас и вашу группу хорошо знаю.

Накупив целую корзинку всяких баночек и продегустировав множество разных медов, Андрей пошёл искать Марину и отыскал её на веранде дома, где его спутница пила чай с хозяйкой пасеки, дальней родственницей Юрия Наумова.

– Не жалеете, что поехали со мной, довольны поездкой? – поинтересовалась Марина на обратном пути, не отрывая взгляд от дороги: горный серпантин не любит зевак.

Андрей угукнул и сцепил волосы сзади в хвост, чтобы не лезли в глаза.

– Пить очень хочется. Я на пасеке напробовался мёда всяко-разного, теперь умираю от жажды, – шутливо пожаловался Андрей.

– Понимаю, – хмыкнула Марина, – тут скоро будет небольшая забегаловка, тормознём.

Они ехали вниз по горному серпантину, порой было несколько жутковато. Андрей с детства боялся высоты. Скорее бы уж спуститься вниз! Вскоре они становились у небольшого кафе. Кафе, это, конечно, громко сказано – так, киоск да пара пластиковых столиков и несколько стульев. За одним столиком сидели парень с девушкой и ели свеженькие чебуреки, чей вкусный запах приятно щекотал ноздри. Мотоцикл, стоящий немного в стороне, принадлежал, по-видимому, молодёжи, а машина – немолодому мужчине, только что отошедшему от прилавка с небольшим бумажным кульком в руках. Марина с Андреем вышли из автомобиля и направились к киоску за водой.