Вероника Рябинина - Лунный Бог – moon bog

– Вот-вот, её-то нам и надо, – сказал вдруг Андрей.

– Хорошо. Давай ближе к делу!

После того, как Андрей в двух словах изложил суть дела, Алекс тут же начал координировать дальнейшие действия.

– Заедем в кабак, узнаем, где этого фраерка выцепить. Ты поедешь со мной?

Андрей кивнул. Алекс схватил косуху 2 2 В разговорном языке кожаная куртка. со стула, сунул в карман что-то похожий на пистолет и мотнул головой в сторону выхода.

– Боюсь, опоздаем. Надо торопиться, – встревоженно сказал Алекс и, обратившись к Оле, добавил: – Эх! Вляпалась твоя сестрёнка по самые гланды. Будем надеяться, что её там нет.

Дорогой ехали молча, каждый про себя прокручивал предстоящие кадры операции. Молчание нагнетало тревожные сумерки. Мужчины готовились к худшему. Они молча завезли Олю к Алексу домой, молча оставили её там. Алекс молча вдарил по газам. И вот их машина стояла у цели. Подъезд Академика. Серые ступеньки. Андрей и Алекс быстро поднялись на второй этаж. Алекс выбил дверь с одного удара, мужчины ворвались в квартиру. Их неожиданный приход произвёл на Академика должное впечатление – на минуту его перекосило. Бандита моментально скрутили, связали, всунув кляп в горло.

В тот момент Андрей с Алексом услышали в другой комнате еле различимые человеческие звуки. Оба как по команде ринулись туда. Там, на полу, сидела Настя, испуганно забившись в угол, и тихо скулила. Как побитая хозяином дворняжка, она поджала под себя колени, пряча смущённо в уцелевшие лохмотья оголённое, раскрасневшееся тело. По щекам чёрной струйкой стекала «ночь» – тушь, предательница, подвела. На шее болтался неприкаянно шёлковый шарфик – напоминание о прошлой жизни. Шарфик был измазан кровью, и это служило теперь неопровержимым напоминанием о жизни нынешней.

Кровь была повсюду – на диване, на обоях, занавесках. Много крови. Валялась разбитая посуда, стулья и кровать в хаосе и смятении. Всё свидетельствовало о том, что они опоздали. Самое страшное уже произошло.

Пнув со злости всё еще пытающую брыкаться человеческую тушу, Алекс выдавил сквозь зубы:

– А с тобой, пупс, мы ещё поговорим! Давай-ка, Андрюха, завернём его, на всякий случай, в ковёр.

Мужчины перенесли в машину обречённую ношу в багажник. Алекс захлопнул дверцу багажника и обратился с молчаливым вопросом к Андрею: «Ты как? За?» И прочитал на невозмутимом лице друга внушительное: «А как ты хотел?!»

Андрей после того, что увидел в квартире, и не сомневался, что Алекс доведёт дело до конца. И какой это будет конец, Андрей примерно догадывался. С волками жить по-волчьи выть. Алекс привык к зверским законам ещё в армии и теперь, вроде бы живя в мирное время, не замечал особой разницы. Как и в Афгане, Алекс и здесь выполнял ту же работу – защищал своих, убивал чужих. На войне как на войне, приговаривал он. Только там ему всё было просто и ясно, а здесь, когда свои своих рубят – трудно было порой разобраться, кто есть кто, на чьей стороне воевать? Ради какой такой цели?

Друзья молча заехали за Олей к Алексу на квартиру. Так же без слов забрали девушку и двинули дальше. Видно было, что все на взводе. Настя сидела в машине, как чумовая. Уткнувшись щекой к окну, она тупо смотрела на медленно спускающуюся по оконному стеклу дождинку, пробовала со своей стороны стекла её пальцем поймать. Капелька спокойно скатилась с уличной стороны, а Настя так и осталась отстранённо смотреть на окно, словно смотрела на мир из иной реальности. Андрей решил разорвать эту затянувшуюся паузу.

– Настя, у тебя шея красная. Он тебя душил? – осторожно спросил.

Настя молча кивнула, едва сдерживая слёзы.

– Сволочь! – сжав руки в кулак, произнесла Оля. – И как земля таких носит!

– Носит, солнышко, и не таких носит. Ну ничего, мы с ним ещё поговорим. Что ты, Насть, хотела бы, чтобы с ним стало после всего этого.

– Ах, оставьте меня в покое!

– Не. Ну сколько ты хочешь с него в денежном эквиваленте?

– Не знаю, мне всё равно, – равнодушно произнесла Настя, содрогаясь всем телом от внутренних истеричных всхлипов.

– Я бы точно не смогла бы думать про деньги, когда итак хреново, – поддержала Оля. – Чтоб у него отсохло одно место!

Ехали молча.

– Странно, я ничего не чувствую, – вдруг завела Настя первая. – Вообще ничего. Как фильм ужасов посмотрела. И всё!

Андрей догадывался, что это защитная реакция организма. Она, как подушка при аварии, включается автоматически и предостерегает от боли. Он знал, что осмысление случившегося ещё долгое время будет требовать от неё неимоверных усилий, что ещё долго наедине с самой собой она будет искать и не находить ответа на свои душераздирающие вопросы. Душевные раны не кровоточат – они воняют, и с его душком придется ужиться. Ничего не поделаешь, вздохнул Андрей.