Анатолий Цыганов - Тридцать седьмой год. Повесть. Рассказы

Сосед участливо выслушал и предложил свою помощь:

– Ты, Ляксандра, шибко не расстраивайся. У меня, конечно, не хоромы. Своих пятеро. Но тебя пристрою. Стайка у меня тёплая, даже пол деревянный – жить можно. Корову пришлось сдать за налоги.

– А как же дом наш? – осторожно спросила Александра.

Захар вздохнул и троекратно перекрестился:

– Дом власть опечатала. Пока пустой стоит.

– Как же мы без вещей?

– Кое-какие вещи справим, а работать у меня в артели будешь. Так что и детей накормишь, и сама будешь при деле.

Поговорив ещё о последних сельских новостях, Захар засобирался домой. Детей Александра разместила на телеге, а сама с трудом уселась рядом с возницей. Впервые увидев город, она не переставала удивляться суетливой жизни горожан, толчее и многоголосью улиц. Дети притихли и тоже с удивлением рассматривали незнакомую обстановку. Миновав город, телега загромыхала по колдобинам просёлочной дороги. Сосед молчал. Да и о чём вести беседу? И так понятно: начинать всё сначала, да ещё с кучей детишек, мягко говоря, затруднительно, но надо жить.

Благополучно добравшись до села с родным названием Кубовая, Александра Андреевна всплакнула. Милый дом, такой когда-то близкий, вдруг ставший чужим, сиротливо возвышался на окраине. Покойный свёкор, Кузьма Семёнович, бывало, выйдет на крыльцо, стукнет кулаком по добротной двери, да как гыркнет во всё горло: «О-го-го!» Подхватит крик эхо и ухает со всех сторон, постепенно затихая. Такая звенящая тишина наступает, что уши закладывает. И вдруг лес, подступающий со всех сторон к дому, взрывается гомоном птиц. Красота!

Сейчас на дворе было тихо. Ни щебета птиц, ни голосов соседей. Тишину нарушал только скрип колёс. На двери висел замок. Окна с резными ставнями были крест на крест забиты досками. В некоторых из них отсутствовали стёкла, и развевающися белые занавески смахивали на флаги капитуляции. Только высокое крыльцо с перилами напоминало о былом величии. Возле крыльца лежал засохший фикус. Кадку из-под корней фикуса кто-то утащил. Кругом валялся мусор и обрывки одежды. Убитую собаку так никто и не убрал, и распухший трупик животного, облепленный синими мухами, источал мерзкое зловоние. Дети бросились к своим воротам, но в недоумении остановились, оглядывая непривычную обстановку. Вернувшись к матери, с удивлением увидели, что подъезжают к чужому подворью. Сосед въехал во двор и показал тёплую стайку:

– Ты вот что, Ляксандра. Обустраивайся. А мы с бабой какие ни на есть, вещи подберём.

Расторопный сосед притащил железную печь, ранее служившую для копчения сала, приладил трубу и вывел её через крохотное оконце, отчего в хлеву стало темнее. Но, когда печь затопили, повеяло живительным теплом. Во дворе нашёлся горбыль, из которого соорудили полати, и дети тут же на них забрались. Намаявшись за последние дни, они заснули. Александра набила соломой принесённые соседом мешки и осторожно подсунула под спящие головы детей. Сама села возле печи, невесело обдумывая дальнейшую жизнь. Перво-наперво надо узнать, куда отправили Игната, потом дети и работа. Мрачные мысли, охватившие голову, выворачивали мозг и отдавались головной болью. Несчастная женщина заснула.

На другой день, опасливо озираясь, стали приходить сердобольные соседи. Женщины повздыхали, всплакнули, обнимая детей, и разошлись по домам. А через некоторое время к Терентьевым робко протиснулся соседский мальчишка и встал у двери.

– Чего тебе? – спросила Александра, думая, что он пришёл не вовремя поиграть с детьми.

– Тёть Шура, меня мамка прислала вам кое-что передать.

Мальчик протянул чугунок, завернутый в тряпицу, и тут же убежал. Вслед за ним один за другим потянулись другие соседские дети с вещами. Кто-то принёс топор, кто-то деревянные ложки и самодельный нож. Приходили мужики. Эти молча курили и перед уходом обязательно оставляли съестные припасы.

За два дня Александра смогла кое-как обустроить быт. На полатях появились набитые соломой матрацы, на полке, возле печи, посуда. Пол она вымыла и поскоблила. Стайка преобразилась и приняла жилой вид. Дети резвились тут же, забыв злоключения прошлых дней. На третий день сосед позвал на работу. Небольшая артель по заготовке дров состояла из четырёх мужиков и четырёх баб. Мужики пилили лес, кололи распиленные чурбаки, а бабы укладывали поленья на сани, Александру поставили на сбор хвороста, который увязывался аккуратными вязанками. Работа была не в тягость и двигалась споро. К вечеру, увязывая последний воз, сосед заметил: