Анатолий Цыганов - Тридцать седьмой год. Повесть. Рассказы

Наконец к ним вышел начальник охраны, зачитавший постановление исполкома. Согласно решению «тройки», Терентьев Игнат Кузьмич подлежал заключению под стражу до решения суда. О семье ничего не говорилось. Игната тут же увели два красноармейца с винтовками, а жена осталась с детьми. В растерянности она присела на скамейку, не понимая, радоваться ей или нет. Вернувшийся начальник попросил оторопевшую женщину освободить помещение. На её вопрос, что же делать, он вначале пожал плечами. Потом, видимо, пожалев детей, вынул из сумки краюху хлеба, передал девочке и посоветовал быстрее ехать домой. Терентьева начала голосить, что она не знает, как добраться до дома с такой оравой без копейки денег, да и дома того, наверное, нет уже. На причитания женщины обратила внимание соседка. Присев рядом, стала утешать расстроенную плакальщицу. Затем посоветовала быстрее забирать детей и отправляться в город, там можно хоть что-нибудь продать.

– Что же я продам? У нас всё отобрали! Мы же и с собой ничего взять не смогли! – запричитала Александра.

Соседка её одёрнула:

– Ты радуйся, что отпустили. Говорят, нас отправляют куда-то в тайгу, на смерть. А ты домой возвращаешься.

– Да где тот дом? Всё ведь отобрали! – продолжала голосилть женщина.

Но тётка вновь осадила:

– Бери в охапку детей и мотай отседа, покуда начальство не передумало. Наверняка, в селе остались если не родственники, то близкие соседи. Народ у нас жалостливый, приютят.

– Я и не знаю, куда идти, никогда в город не выезжала. Муж иногда выбирался, а на мне всегда домашние дела висели, – всхлипывая, пожаловалась Александра.

К женщинам подошёл мужик с окладистой бородой, густыми бровями и удивительно голубыми глазами, оказавшийся супругом этой тётки.

– Ты, ежели выйдешь из дверей, пройди прямо и аккурат упрешься в городской базар. Тут недалеко иттить. Могёт быть, встретишь кого из сельчан, а нет, так что-нибудь продашь и топай на вокзал. Там бери билет на пригородный до крайней станции, – посоветовал муж тётки. – Помнишь, как она зовётся?

– Вроде, Заводская, – рыдая, промолвила Терентьева.

– Вот и выбирайся отседова скоренько, пока дозволенье имеешь, – мужик вздохнул и пошёл прочь.

Собрав детей, Александра вышла из переполненного помещения. Слёзы застилали глаза. Некоторое время она стояла в растерянности. Со всех сторон по улице спешили люди. У них был такой озабоченный вид, что бедная напуганная женщина не решалась к кому-либо обратиться. Всё же она осмелилась остановить одного из прохожих. Им оказался местный житель, который, к её удивлению, всё обстоятельно разъяснил и даже взялся помочь дойти до нужного места. С его помощью Александра без труда добралась до рынка. Там шла бойкая торговля. Скорее, даже не торговля, а натуральный обмен между городом и деревней. Странно было видеть, как зазывали к своим прилавкам бородатые мужики, меняя зерно на топоры, деревянные ложки на железные гвозди, или выделанные овечьи шкуры на хомуты. Деньги были не в ходу, да и не водились они у крестьян. Тем не менее, торговля была в разгаре. Расспросив торговцев о телегах с дровами, она пошла по рядам. На счастье, в самом конце обозных рядов увидела лошадь соседа. Телега была нагружена берёзовыми чурками. Сосед, Захар Овчинников, уже договорился с покупателем и собирался доставить ему дрова. Он издали заприметил женщину с оравой детворы. Александра сразу узнала соседа и радостно устремилась к нему. Отдышавшись, Терентьева хотела рассказать о своих мытарствах, но вместо этого разрыдалась. Тогда Захар велел всем оставаться на рынке и ждать, а сам выехал по адресу покупателя. Быстро обернувшись с дровами, повёл всю семью в чайную, которая находилось недалеко от рынка. Возле неё стояло с десяток разномастных телег. Лешади жевали сено, пока хозяева перекусывали. Сосед по хозяйски открыл непомерно высокие двери заведения, за ним робко переступила порог Терентьева, пропустив впереди себя своих отпрысков. В помещении было тепло и уютно. За столами сидели бородатые мужики и неспешно вели разговоры. В воздухе стоял знакомый запах дёгтя и лошадиного пота. Захар усадил всех за свободный столик и заказал незамысловатую снедь с горой хлеба. При этом детвора голодными глазами следила за тем, как расставляются блюда на столе, после чего с жадностью набросилась на еду. Накормив в первую очередь детей, Александра стала рассказывать:

– Когда выселяли, всё отобрали. Ничего не дали с собой взять, даже ложки пересчитали. Продукты забрали. Считай, голыми отправили. Дети-то что им сделали? Привезли, бросили. Игната в тюрьму забрали. А на вас, говорят, указаний нет. Захар, что нам делать?