Яков Пятигорский - Альтернативная фантастика. Сборник рассказов

На мой взгляд, весьма удачна мысль поместить Гамлета и его окружение в иную обстановку, без всего этого дурацкого нагромождения готических событий. Гамлетовский характер – культовый, даже архетипичный. Всем интересно убедиться в том, что его крамольное начало найдет выход наружу в любой ситуации. Гамлетизмом к концу фильма заражены все вокруг. Несчастный Полоний спасается от тоски тем, что потешает двор сценками театра теней. Одна из его фраз: «Не подходите близко к экрану. Он нашпигован острым железом.» Офелия, всегда окруженная сонмом своих любовников, постоянно жалуется на отсутствие любви… Лаэрт мучается от ощущения внутренней пустоты. Он, то и дело, рассказывает какие-то анекдоты… Не забыт, не потерян стиль великого «елизаветинца».

К концу фильма из недомолвок, намеков и шепотков перед зрителем вырастает картина не менее зловещая, чем у Шекспира: предательства, убийства, кровосмешение – ничто не пропало, все на месте.

Но у фильма нет трагического конца. Разве что – чуть сентиментальнее, чем у Чехова. Хотя, есть разные мнения. Под ложечкой всегда сосет, когда понимаешь, что уже не имеет значения – когда придет смерть…

Это неожиданное, элитарное кино нравилось интеллектуальной европейской публике, коей немало. Это был успех. Фильм получил несколько премий. Я гордился своим другом, сыгравшем ко всему прочему сразу несколько ролей в своей картине, благо избранный им способ съемки легко это позволял.

Теперь я расскажу о втором фильме Фили. Собственно, этого фильма нет на свете. Не было снято ни одного кадра. Писался сценарий. Посреди работы Филипп стал слепнуть. Врачи не сумели остановить быстро прогрессирующую болезнь. Я снова потерял связь со своим другом. Но из разных источников мне удалось собрать кое-какую информацию об этой его последней, незавершенной работе.

Каково же было мое удивление, когда выяснилось, что картина эта, по замыслу, – о человеке, который однажды идет в кино, смотрит фильм, и вдруг понимает, что один из героев этого фильма – его двойник. У экранного героя та же внешность, те же жесты, мимика, тот же тембр голоса, что и у кинозрителя. Тот приходит в полное смятение, но этим дело не обходится. Поскольку это был триллер, экранного двойника в какой-то момент жесточайшим образом то ли убивают, то ли ослепляют. Видимо, автор сценария не успел решить. Человек в ужасе выбегает из кинотеатра, не досмотрев фильм до конца, и бежит по вечерней пустынной улице…

На этом сценарий обрывается. Существует еще несколько разрозненных сцен.

Мне показалось невероятным созвучие этого неоконченного сценария, как судьбе автора, так и теме фильмов-двойников, с которой я столкнулся.

И я понял, что пришло время ехать в Данию, к Филе. Каким бы не было его состояние, я должен был поговорить с ним. Может быть, – думал я, – таким образом я обнаружу ключ к решению всех этих загадок.

Я прибыл в Данию. Но поговорить с Филей мне так и не удалось. Мне не удалось даже его найти. В больнице, где Филя должен был находиться, в ответ на мои вопросы все – и больные, и обслуживающий персонал – только сокрушались по поводу его исчезновения. Все они до сих пор были в шоке.

Я обратился в полицию. Меня пригласили в комиссариат, где я имел довольно серьезную беседу с неким чиновником. Беседа была конфиденциальной и проходила в отдельном кабинете. Чиновник, глядя куда-то сквозь меня, сообщил мне, что дело о пропаже моего друга ведется полным ходом, и на сегодняшний день есть почти полная уверенность в том, что это похищение.

Затем он понизил голос, и сказал, что из полученных данных следует, что в деле замешаны спецслужбы одной из великих держав. Какой именно – пока не удалось установить. Я выразил недоумение этим обстоятельством. На это мой собеседник признал, что в полиции изумлены не меньше, если не больше, моего. Но с фактами не поспоришь. Так что они будут очень мне признательны, если в будущем я буду сообщать им какую-либо известную мне информацию.

Во время беседы я испытывал сильный дискомфорт из-за его мертвого взгляда. Когда же он выходил из кабинета, походка его была неуверенной, и он даже слегка стукнулся о дверной косяк. Я увидел, как за дверью к нему кто-то подскочил и, держа под локоть, повел по коридору. «Да он же слепой!» – с ужасом понял я…

Словно в помешательстве я бродил по улицам Копенгагена. Каждый раз, когда я видел слепого, а их почему-то в тот день мне встретилось немало, я замедлял шаг, подходил ближе, и пристально в него вглядывался. А вдруг это Филя – каждый раз возникала в моей голове противоестественная мысль.