Maxime - Обратная тяга

Так мне казалось в тот вечер, я плыл к своему дому в дурмане счастья. Я ещё не знал, что у жизни свои планы на будущее.

Мы встретились с Катей ещё пару раз. Ей вдруг понадобилось уехать к тёте на две недели. Ох уж это ужасное время томления в ожидании развязки. По телефону она ненавязчиво требовала новых признаний.

– Я люблю тебя, – завершал я неловкое общение. – Сладких снов, зая.

Наши разговоры скатились до детского лепета сразу после первого поцелуя. Я больше не чувствовал себя старшим и более опытным. Наоборот, я вдруг начал бояться любого неправильного жеста или слова. Я будто зациклился на своих чувствах к Кате, не замечая назревавшую беду.

###

Катя вернулась через две недели и почти сразу огорошила меня обратным признанием. Разговор состоялся по телефону, я слёзно просил аудиенции, она искала занятия поважнее в своём крайне загруженном графике.

– Ты хороший, Витя, даже очень, – извинялась она. – Извини, что так получилось, но я не могу с тобой встречаться, просто не хочу тебя обманывать. Я не люблю тебя.

Её слова прозвучали как гром среди ясного неба. Если можно представить себе небо, внезапно потемневшее, солнце, зашедшее за тучу, темноту, наступившую в жаркий солнечный день, то именно так я себя почувствовал в тот вечер.

Повесив трубку, я повалился набок, накрыл лицо ладонями и долго лежал так неподвижно. В голове моей безумствовал пожар первой неоправдавшей себя надежды на безумную, безудержную, бесповоротную большую и чистую.

Любовь.

Это слово, так часто повторённое в последнее время в голове и для Катиных ушей, ставшее талисманом, залогом моих чувств, внезапно стало ужасным, невыносимым, остро-режущим, колющим и давящим прямо в сердце.

Я жалел себя. Как же мне было жаль себя, своих желаний, чувств, душевных переживаний! Если бы не мужская выдержка, я бы наверняка разревелся как баба.

Но я держался. Взяв волю в кулак, я отправился на пробежку в близлежащий лес.

###

Было холодно, темно и сыро, моросил дождь. Слякоть под ногами превращалась в грязную кашу, с каждым шагом ноги в кроссовках всё больше намокали. Но я не обращал внимания, бежал себя без оглядки, истязал своё бренное высушенное любовью тело до острой одышки.

Передохнув, я вновь ускорялся. Прыжки по лужам становились опасными. В темноте я едва различал очертания дорожки. В тот знаменательный вечер я много всего передумал. И про изменчивость женской натуры, и про личное несовершенство, не позволяющее мне добиваться желаемого. Я чувствовал себя неудачником, самым отверженным и брошенным человеком на земле.

За час я пробежал пятнадцать километров. Это очень много и очень быстро. Но для молодого человека с легкоатлетическим прошлым, с огнём бушующим в душе, это как раз плюнуть. Домой я пришёл едва волоча ноги. Быстро принял душ, повалился в постель и забылся тяжёлым беспокойным сном.

Примерно в это же время вернулся со сборов Алекс. Он хорошо отдохнул, набрался сил. Морской воздух и крымское солнце пошли на пользу человеку-горе. Вытесанный из камня, загорелый исполин прыгал по дворовой баскетбольной площадке как кенгуру. Такой прыти и силы даже я, видавший Алекса в деле, давно не наблюдал.

– Не горюй, – рычал мой азартный друг, обходя меня под кольцом. – Найдёшь себе другую бабу, получше этой.

Мужская солидарность, холодный расчёт и даже некоторый цинизм в голосе Алекса заразили меня пофигизмом. Я быстро оттаял, засмеялся. Жизнь налилась красками, лёгкость, с которой парни меняют девчонок налево и направо, собирают урожай телефончиков, чтобы потом вызванивать их пачками, приглашая по две-три на свидание в течение дня, вся эта эйфория безнаказанного блудливого жора, по-другому и не скажешь, наполнила меня обещанием дольче вита.

Алекс тоже поделился историей любви. Оказалось, что в соседнем корпусе места, где их команда квартировалась на сборах, жили гимнастки-художницы. Так их называли за художественную гимнастику. Маленькие, гибкие, лёгкие и прыгучие бестии. Мишки Гамми, мышки – юркие и вертлявые на танцах. С одной из таких девочек-художниц наш герой и замутил небольшой курортный романчик. Чем всё закончилось, я так и не понял. Был ли там секс?

Алекс отвечал витиевато. Девушка, мол, слишком быстро уехала. Времени не хватило, чтобы насладиться жизнью сполна.

– Вот так всегда! – сокрушался я вслух, радовался в глубине души, чувствуя, что теперь нас с Алексом объединяет одно общее горе на двоих: любовь прерванная, не отвеченная, вырванная с корнем и растоптанная паршивыми жизненными обстоятельствами.