Егор Авинкин - Город без памяти

Среди унылой череды зданий показался ярко-освещённый оазис круглосуточной заправки. Оставалось ещё полбака, но свет манил слишком настойчиво. Он сбросил скорость, свернул на дорожку и остановился у колонки. Залил немного бензина и зашёл внутрь, где горел всё тот же яркий свет, который, казалось, просвечивал тебя насквозь. А от маниакальной стерильности окружающей обстановки и идеального порядка, в котором были расставлены бутылки и канистры с маслом, антифризом и средством для омывателя стёкол, человек, входящий сюда, чувствовал себя либо хирургом, либо его пациентом – в зависимости от характера и взгляда на жизнь.

За стойкой стояла девушка-кассирша. Молодая, симпатичная. Её заспанный взгляд придавал ей домашний вид. Он больше соответствовал завтраку на кухне поздним субботним утром, а не ночному нагромождению пластика и стекла.

Девушка улыбнулась (да-да, именно так, как улыбаются любимому человеку, завтракая на кухне поздним субботним утром!). Он улыбнулся в ответ.

– Доброй ночи.

– Здравствуйте. У Вас первая колонка? С Вас 350 рублей.

Он вытащил несколько мятых купюр из кармана.

Пауза.

– И вот эту жвачку, пожалуйста.

Хотя благодаря своей идее со жвачкой он выиграл несколько лишних секунд общения с живым человеком, время беспощадно уходило. А снаружи было слишком темно и холодно. Нужно было хоть немного живого тепла, как закоченевшему полярнику среди бесконечных торосов нужен глоток согревающего грога. Или не грога? Что там у сенбернаров во фляжках налито? Не важно.

Срочно что-нибудь сказать. Первое, что придёт в голову.

– Хотите знать бесполезный факт о жевательной резинке?

Девушка продолжала улыбаться, но уже несколько ошарашено. К подобным вопросам она не привыкла. Впервые за всё время работы здесь список FAQ, сложившийся в её голове, оказался бесполезен.

– Хочу.

– В пачке жевательной резинки ровно десять подушечек, – радостно выпалил он. И победно улыбнулся.

Наступила тишина, знакомая каждому, кто хоть раз в жизни рассказывал неудачный анекдот.

Он усугубил ситуацию, совершив главную ошибку человека, рассказавшего неудачный анекдот – принялся объяснять.

– Ну я же сказал, этот факт совершенно бесполезен.

Тепло окончательно ушло, его унесла снежная буря и растворила в полярной ночи.

Девушка кивнула.

Он молча направился к выходу. Автоматические двери разъехались, и он уже занес ногу, чтобы выйти в ледяной открытый космос.

– А Вы знаете, что в ней содержится фенилаланин? – вдруг спросила девушка.

– Что содержится?

– Фенилаланин.

– А что это такое?

– Это вещество, которое опасно для людей, больных фенилкетонурией.

– А это что такое?

– Не знаю. Просто так на всех пачках написано.

Девушка прыснула. И от этого на пластмассовых полках распустились зеленые, весенние листочки.

Он нерешительно пошёл обратно к кассе.

– Ну поскольку я ей не болею, насколько мне известно, для меня это тоже бесполезный факт.

Ему в голову пришла неуместная мысль, что если эту фразу он бы не произнёс, а набрал на клавиатуре, после неё стоило бы поставить много-много подмигивающих смайликов.

А весна тем временем сменилась жарким летом, безмятежным и счастливым, как в детстве, с долгой поездкой на велосипеде по бескрайнему зелёному полю, простирающимся до горизонта, а за горизонтом уже ждала маленькая, юркая речушка с песчаным дном, в которую так хорошо, с визгом и брызгами, сигануть с тарзанки. И в небе светило палящее солнце, которое обжигало его кожу, преломляясь в маленьких капельках воды. И свежий ветерок продолжал теребить его волосы, даже тогда, когда он уже сидел в машине, держа в руке кусочек бумаги с её именем и номером телефона.

Он завёл мотор и кинул в рот пару подушечек жвачки.

В пачке осталось 8 штук.

Ночь близилась к своему завершению. Она бледнела, оседала на асфальте и по капле стекала в канализационные люки.

Пора было ехать в сторону дома. По правде сказать, он никогда не считал место, где он живёт, домом – в том смысле, который вкладывают в это слово большинство людей. Для них дом – это очаг, источник света и тепла, который интуитивно чувствуешь и к которому тянешься ещё до того, как тот появляется на горизонте. Он же не ощущал тепла в этих двух комнатах и маленькой, будто из игрушечного домика, кухни. Они были также холодны, как бетонные поребрики вдоль улицы и металлические столбы с неработающими фонарями. Он иногда думал, что если вдруг лизнет обои в своей комнате, то обязательно примерзнёт к ним языком, как к качелям зимой. И дело было вовсе не в центральном отоплении.