Егор Букин - Текст в большом городе

Я знаю – мое дерево не проживет и недели

Я знаю – мое дерево в этом городе обречено…

Я очнулся, когда ночь уже дошла до своего пика и начала скатываться в предрассветный туман. Безумие, отрешенность от мира, бред, помешательство или, – как его принято называть, – вдохновение медленно покидало мой воспаленный мозг, отдавая бразды правления опустошению.

Я отошел от компьютера и подошел к зеркалу. Долго вглядывался в глубокие тени под глазами, пытаясь ответить на неожиданно возникший вопрос: кто этот человек? После медленного, но непрерывного истекания кровью перед компьютером (которое другие люди или другие писатели называют простым сочинительством) перед глазами был только текст. Мозг, казалось, обратился в комок ваты и никак не мог принять, что вот эти чужие, немигающие глаза, эта легкая щетина, растущая черт знает как, эти жирные волосы принадлежат именно мне. Но спустя несколько минут облик человека в зеркале теплел, оживал и снова становился таким знакомым, что даже и представить нельзя было, как это мимолетное чувство чуждости вообще могло возникнуть.

Я прошел на свою маленькую кухню. Сквозь окно пробивался желтый свет, пыльный сноп солнца, падая на стол. Я включил радио и полез в холодильник. Сквозь помехи слышалось:

И так идут за годом год,

Так и жизнь пройдет.

И в сотый раз маслом вниз

Упадет бутерброд…

Я сел на стул и принялся медленно пережевывать соленые от копченой колбасы бутерброды, запивая их крепким черным чаем. Вовсе не потому, что хотел есть. А лишь потому, что так надо делать перед работой. Я уставился в одну точку и перестал воспринимать действительность. Исчезли звуки, запахи, чувства. Из-за недосыпа внутри меня образовалась пустота. Голова казалась стеклянной и вообще перестала соображать.

Я очнулся из забытья только когда радио начало мучиться в агонии своей неисправности, выплевывая нескончаемые потоки помех и шипения. Оказалось, что я уже давно поел, совершенно не заметив, каким образом это произошло.

Я вышел на улицу. Голубое небо, легкие, как пух, облака, невероятный запах сотен цветов, еще прохладный утренний ветерок, щебетание пробуждающихся птиц, широкие янтарные полосы света на серых панельных домах… К чему все это? Это не имеет смысла. Внутри меня все по-прежнему какое-то мертвое или по крайней мере спящее.

Двигаясь по тротуару, я услышал отдаленные звуки гитары, голоса людей, гул машин. Но стоит обернуться и – кажется – что никого и ничего нет. Они тоже не имеют никакого смысла для меня. Единственное, что сейчас важно – остановка и подъезжающий к ней с недовольными звуками «пазик». Я с болью смотрел в заднее стекло на то, как за поворотом, в летнем воздухе, постепенно начинают расплываться очертания моего дома. А потом с болью смотрел вперед на то, как вдали начинают вырисовываться очертания моего офиса, его темные коридоры, голые стены моего кабинета, бессмысленный стук клавиатуры, тусклый экран компьютера.

Я сидел на потертом сиденье автобуса, слушая рычание мотора и смотря на ссутулившийся месяц в темном беззвездном небе.

Надеюсь, что сегодня получится что-нибудь изменить. Весь эти чертовы действия – душ, завтрак, работа, обед, опять работа, ужин, сон – уже не имеют никакого смысла. Это разве жизнь? Скорее какое-то существование. Эти вещи давно потеряли смысл. Я не могу больше так жить. И я не могу больше жаловаться на это самому себе.

Автобус со скрипом остановился. Никого не видя и ничего не слыша, я поплелся домой. Это очень странное ощущение. Я не мог совладать с собой. Каждое действие – будь то поход в магазин или просиживание штанов на работе – вызывало во мне отвращение. Каждое живое существо – от муравья до успешного человека – вызывало ненависть.

Я вошел в квартиру и с тяжелым вздохом опустился на диван, даже не раздевшись. Только дома и только вечером мозг начинал не только гнобить меня проблемами и лишними переживаниями, но и начинал активизировать отделы, отвечающие за творчество. Появлялось ужасное желание творить, делиться чувствами с единственным понимающим предметом – чистым листом; но почти каждый раз происходило разрывание между письмом и каким-нибудь другим делом. Я всем существом хочу писать, но совершенно не знаю о чем. В голове столько мыслей, что их невозможно собрать и структурировать, их невозможно записать. Наверное, я просто перегорел, когда в мое пламя желаний плеснули ведро уничтожительных, бескомпромиссных обстоятельств.