Ольга Белоус - Письмо без адреса

О первой посадке мы договорились по телефону. В разговоре с ним пришлось сказать, какими заболеваниями болела в детстве и назвать девичью фамилию прабабушки. В общем, класс! Коридор получен, ключ на старт, колеса в воздух. Настроение – супер. Командир расщедрился, говорит, садись, порули. А сам пошел спать. Кто ж откажется. Сижу за штурвалом, рядом второй пилот. Ощущаю себя с самолетом единым целым, хотя в то время еще даже машину не водила. Летим над Чернобылем. Второй пилот говорит:

– А вон там и четвертый реактор.

– Да ну, где? – наклоняюсь я.

Вы когда-нибудь в фильмах про войну видели-слышали, как сбитый самолет вниз идет?

– Эй, ребята, – это штурман, – высоту держать будем или идем на поражение цели?

– А? Да-да-да! – рву штурвал на себя. Самолет свечой взмывает в небо, командир падает с полки, на которой устроился подремать, а второй пилот, во избежание дальнейших стрессов, включает автопилот.

В общем, освободив командирское кресло, я отправилась в салон для гражданских и смирно сидела там, читая предусмотрительно захваченную литературу. Вдруг, незадолго до посадки, в салон влетает штурман:

– Ольга Белоус, есть такая на борту?

– Ну да, а что?

– Блин, мы под прицелом. Быстро на связь с землей!!!!

В общем, пришлось мне объяснять по радиосвязи, что я – это я, повторять девичью фамилию прабабушки и прочие интимные подробности. Короче, посадку нам разрешили. Сразу же после приземления экипаж покинул самолет, спустился по трапу, где и был благополучно взят под стражу. Всем остальным приказали оставаться на своих местах, а мне – выйти из самолета и ждать дальнейших распоряжений. В общем, стою я на летном поле рядом с самолетом и как-то так мне неуютно! Подъезжает черная «Волга» и выходит оттуда генерал, с которым я должна провести переговоры и получить разрешение на многократные посадки нашего самолета на вверенном ему аэродроме. Он отнюдь не был тупым солдафоном, но после общения я объявила своим партнерам, что мне проще арендовать самолет любой марки, в любом летном отряде, на любой территории или даже организовать паспортизацию взлетно-посадочной полосы гражданского аэродрома, но больше не договариваться с генералом Дудаевым о посадке нашего самолета на военном аэродроме в Тарту. Хотя в тот раз наш экипаж накормили, и самолет заправили, а это было время страшного дефицита с горючим.

С законами было плохо. С юристами – ещё хуже. Благодаря одному такому «деятелю», мы попали на двести тысяч рублей штрафа, которые нам впаяла налоговая, обидевшись на директора предприятия, заявившего им, что не знает он никакой налоговой и нечего им у нас на фирме делать. В пятницу, 16 августа 1991 года мы выиграли арбитраж в Москве, договорились на встречу с К. Боровым (первым директором первой биржи в тогда еще Советском Союзе) на 19 августа и, скромно отметив победу, отправились спать. В субботу рано утром меня разбудила интуиция. Она вопила до тех пор, пока мы не сели в машину и не уехали из Москвы. Партнер смотрел на меня, как на сумасшедшую, но, поскольку с больными не спорят, то, несмотря на полное отсутствие логических доводов с моей стороны, согласился уехать. Утром 19 августа в Москву ввели танки.

«Славные ребята» из самых дружеских побуждений предложили помощь для успешного развития бизнеса. «Помощь» закончилась тем, что пришлось прятать детей и маму и искать пути ухода от бандитов. Разрулили. Получили заманчивое предложение от «Лукойла» поиграть в нефтяной бизнес. Рассчитали варианты: 2% – два миллиона долларов, 98% – два метра земли. Теория вероятностей и логика победили. Отказались.

Развитие аппарата насилия шло значительно быстрее, нежели развитие нашего бизнеса. Налоговая инспекция, налоговая полиция, пожарные, снэпидемстанция. Разрешительные, ограничительные, запретительные и прочие вымогательные органы делали все, что было в их силах, и даже больше. Мы боролись, как могли, но с реальными бандитами было проще

Играть с государством в азартные игры – то же самое, что играть в рулетку – все равно проиграешь, если, конечно, ты не хозяин этой самой рулетки.

Участие в политических интригах дало четкое осознание реального бытия: либо ты, либо тебя…. Кандидат в президенты, Гринев Владимир Борисович, доверенным лицом которого я была, являлся фигурой непроходной, хотя очень хотелось, чтобы он прошел. Много интересного удалось увидеть и услышать в агитационных поездках. Неизгладимый след оставило выступление Гринева на Донбассе. Собственно, не выступление кандидата, а место, где это происходило, и люди, которые там присутствовали. Это было на шахте, перед началом смены. После выступления кандидата, шахтеры поднялись и потянулись к подъемнику, отправляясь на свои рабочие места в забое. Этих лиц мне не забыть никогда. Создалось яркое ощущение ирреальности – мир, в котором обитала я, и мир, который увидела, явно были параллельными, то есть нигде, никогда и никоим образом непересекающимися мирами.