А. Сербенчук - Моменты из жизни Господина Чернильникова

Чигирин был доволен, он погладил пса по голове, приговаривая слова похвалы. Сеттер вилял хвостом, похожим на метелку, он был доволен не меньше хозяина, это можно было прочитать на его еще немного мокрой морде.

Охота продолжалась, и раз за разом я не переставал восхищаться быстротой и грациозностью собаки. На охоте Чигирин и сеттер были будто бы единым целым.

Охота удалась на славу, и после нее мы отправились в охотничий домик господина Чигирина. Накануне егерь подготовил его к нашему приему. Мы развели огонь. Отрезав охотничьим ножом крыло от утки, Чигирин дал его сеттеру. Тот радостно подхватил крыло.

– Собаку нужно хвалить и поощрять, иначе она перестанет охотиться, – пояснил Чигирин.

Я посмотрел на сеттера. Он лежал на земле и с удовольствием грыз крыло недавно словленной им утки. В этот момент его довольная морда напомнила мне лицо счастливого ребенка. Я невольно улыбнулся.

После того как мы ощипали одну из уток, егерь приступил к приготовлению шулюма. Что такое шулюм? Честно сказать, я и сам не знал до этого момента. Оказывается, это наваристый жирный суп из дичи. Приготовление шулюма егерем было похоже на настоящий ритуал. Не отрываясь, я наблюдал за каждым ловким движением ножа в его руках.

– Самое главное, это вырезать гузку с железами, – приговаривал, не отрываясь от «ритуала», егерь, – иначе запах будет неаппетитный.

Приготовление подходило к концу, и из казана плыл наивкуснейший аромат. Каждому из нас досталось по глиняной миске сытного и вкусного утиного супа.

Никогда прежде не ел шулюма, но с абсолютной уверенностью могу сказать, что ни за что не откажусь, если мне предложат отведать его вновь.

Я и не заметил, как день стремительно подошел к концу.

Мы вернулись в поместье. Я остался ночевать в любезно предоставленной хозяином гостевой комнате. Хочу сказать, что уснул я еще до того момента, как моя голова коснулась подушки. Спал без сновидений, однако проснулся отдохнувшим и переполненным жизненными силами и с единственной главной мыслью: «Мне нужно как можно скорее написать статью о сеттере». Вы не поверите, но в этот раз у меня не было с собой машинки! Какое горе. На самом деле, знаете, когда мысль приходит к вам, ее нужно как можно скорее записать в том виде, в котором она пришла, ведь уже через минуту в ней изменится порядок слов, через час – сами слова, а через день она вообще может исчезнуть. Так что… Мысль вольна, как птица, и если вы хотите наслаждаться ее прекрасной песней, неустанно следуйте за ней. Я взял первый попавшийся листок и, обмакнув стальное перо в чернильницу, мою однофамилицу, я начал писать первый набросок статьи.

Хозяин наказал своему кучеру довезти меня до Санкт-Петербурга. Чигирин сказал мне, что как только я закончу статью, он хотел бы, чтобы я прочитал ее, прежде чем она выйдет в свет, и поэтому, как только все будет написано, он попросил меня наведаться к нему.

Поблагодарив хозяина за щедрый прием и интереснейшую охоту, я, попрощавшись, сел в экипаж. Кучер подхлестнул лошадей поводьями, и повозка, сдвинувшись с места, начала свой путь до Санкт-Петербурга. Я не мог и не хотел бездельничать по пути домой, поэтому я вновь достал листок с «птичьей песней» и продолжил писать. Повозка качалась из стороны в сторону, и порой я капал чернилами на листок, один раз даже попал на себя. Это будет сложно отстирать… Но вдохновение прежде всего.

По приезде в Санкт-Петербург, я как можно скорее сел за печатную машинку и начал писать статью, не отрываясь ни на секунду. И в итоге в результате страстного писания она была закончена. За окном уже виднелся месяц. Я отложил статью на моем столе и лег спать с чистой совестью и предвкушением завтрашнего дня, ведь, как я и обещал, я обязательно зайду к господину Чигирину.

Но, как всегда это происходит, в нашу жизнь вмешиваются дела неотложные, в моем случае они даже имеют государственную важность, именно поэтому статью пришлось ненадолго отложить.

Спустя неделю вопрос государственных дел был исчерпан, я вздохнул с облегчением, и, наконец взяв статью в руки, направился на прием к господину Чигирину, дабы не обидеть его столь долгим ожиданием.

С каждым шагом до дома господина Чигирина во мне все больше и больше бушевало предвкушение. Я даже продумывал, как он отреагирует на мою статью, какие слова скажет и какое довольство разольется по его лицу.

Позвонил в дверной колокольчик, спустя полминуты ожидания отворилась дверь, и на пороге появилась горничная. Первым долгом я обратил внимание на ее лицо. Оно не было ни грустным, ни веселым, оно не излучало никаких эмоций, будто просто застыло, как на статуе. Это насторожило меня.