А. Сербенчук - Моменты из жизни Господина Чернильникова

– Конечно. Пусть наслаждается прогулкой. А после попросите Лаврентия Максимовича ко мне в беседку, – говорю.

Слуга меня послушал, и буквально через минуту на пороге беседки появился Лаврентий Максимович. Посмотрев на него, я испугалась. Он был осунувшийся… А эти грустные глаза, которые не посещал сон уже несколько дней! Просто тень, а не человек!

– Боже мой, Лаврентий Максимович, что с вами стряслось?! – всплеснув руками, спросила я.

После того как Лаврентий Максимович элегантно поклонился и поцеловал мою руку, я пригласила его сесть и рассказать все, что случилось.

– Случилось все самое страшное, Капиталина Зосимовна, – опустошенно сказал Лаврентий Максимович. – Мне сейчас так трудно об этом говорить… Разрешите мне просто побыть рядом с вами, послушать, как поют птицы.

Видя, в каком он сейчас состоянии, я, конечно, не стала настаивать.

– Конечно-конечно, Лаврентий Максимович, не смею тревожить вас, – говорю, – займусь, пожалуй, своим делом, дабы вас не отвлекать от созерцания природы.

И стала раскладывать свой любимый пасьянс.

Щукин все молчал и молчал, а потом я заметила, как внимательно он смотрит за тем, что я делаю.

– Капиталина Зосимовна, – спросил он, – а что вы делаете?

– Раскладываю пасьянс, Лаврентий Максимович.

Он заинтересованно пододвинулся к столику и спросил:

– А можно я понаблюдаю за тем, что вы делаете?

– Конечно, если пожелаете.

Один раз я разложила пасьянс, пасьянс – дело не быстрое, он сошелся.

И Лаврентий Максимович попросил повторить сие действо.

Второй раз разложила и загадала, чтобы у Лаврентия Максимовича все было хорошо. Опять сошелся.

И тут Лаврентий Максимович произнес:

– Капиталина Зосимовна, как это у вас все так ловко получается? Прошу, научите и меня, пожалуйста.

– Дело нехитрое, быстро вас научу, да еще и не одному приему.

А меня саму одна графиня научила. Когда Петр Николаевич умер, я себе места не находила! Каждый день на кладбище к нему ходила. Ни хозяйство не отвлекало, ни какие заботы. А потом как стала раскладывать пасьянсы и желания добрые загадывать, и все пасьянсы сходились, а как недоброе что подумаю, пасьянс не сходится. Сразу вкус к жизни появился. И вправду, все самое лучшее стало в моей жизни происходить.

Когда рассказала и показала я Лаврентию Максимовичу, он сразу заторопился домой, говоря:

– Вот бы дома еще набить руку.

– Так возьмите мои карты. Дарю вам их. У меня еще таких колод в каждой комнате!

Я, чтобы не носить карты из одной комнаты в другую, оставляю каждый раз по колоде в своих любимых местах. То у кофейного столика, то на камине, то в столовой, то в библиотеке… Да везде и всюду! Даже перед сном раскладываю, чтобы хорошие сновидения всю ночь приходили.

Прошло около недели, а может, и больше, за пасьянсом не особо-то замечаешь.

Приходит ко мне вновь Лаврентий Максимович и просит аудиенции.

А как же я откажу? Я только: «Милости просим».

И вновь мы с ним в беседке повстречались.

А Щукина-то не узнать, весь сияет!

– Капиталина Зосимовна, – говорит, – вы меня от смерти спасли!

Я сразу-то не особо поняла, о чем он речь ведет, но он сам взялся рассказывать:

– В тот день задумал я страшное… Хотели мы с женой в Ялту поехать, здоровье ее поправить, да вот только в день, когда ехать должны мы были, она и скончалась, не выдержало ее сердце той болезни от позора. Мало того что заболела она от сына, который из армии дезертировал, так еще и удар последовал, откуда его мы совершенно не ждали. Дочь моя, умница и красавица, ушла из дома без отцовского и материнского благословения, в содержанки у городского чиновника, да еще и женатого! Вот от съедающего чувства горя и позора, думал я, прогуляюсь в вашем чудесном парке последний раз, а позже лягу на перину свою по ночи, возьму револьвер да и уйду к своей голубушке-жене. А пасьянс ваш спасительным оказался. Спасибо, Капиталина Зосимовна.

А про парк-то, про парк я забыла совсем сказать!

Парк этот был любимым детищем моего супруга. Он делал все, чтобы каждый уголок парка напоминал те места, где он в молодости своей успел побывать. Только все маленькое, миниатюрное. Вот и беседочка, в которой мы сидели, в японском стиле, а чуть поодаль хоть и чем-то похож, но немного другой, кусочек китайского парка, а чуть вглубь мусульманский сад, а рядом с ним и английский парк. В парке у него даже маленький лабиринт в регулярном стиле! Вот такая вот история, – завершила свой удивительный рассказ Капиталина Зосимовна.