Олисава Тугова - Волжская чайка online

Редактор Екатерина Павловна Жирякова

Фотограф Алексей Малый

© Олисава Владиславовна Тугова, 2019

© Евгений Вячеславович Сафронов, 2019

© Алексей Малый, фотографии, 2019

ISBN 978-5-4496-2818-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Волжская чайка online» – сетевая драма с прологом и эпилогом, круто замешанная на «интернетной» философии. Она ничем не начинается и ничем не заканчивается. Казалось бы, есть главный герой – Яшка Чайкин – и незамысловатая фабула: вчерашний детдомовец, отслужив срочную службу, заключает контракт и остаётся в армии, делает то, что умеет лучше всего – стреляет, но во время одной из спецопераций погибает. Однако ретроспективный сюжет построен не на событиях, а на воспоминаниях о герое и общении с ним в интернете. О его любви, подвигах, привязанностях, дружбе мы узнаем из переписок и коротких психологических рассказов.

Нет ни завязки, ни развязки – всё предъявляется сразу: на первой странице читатель уже знает о том, что главный герой погиб. Единственное действие, за которым можно проследить, – это путь духовного взросления Яшки. «Волжскую чайку» можно сравнить со странным сборником склеенных между собой афоризмов. Здесь не существует даже единой картины мира, есть только призрачные онлайн-осколки, ни во что не складывающиеся и вполне самодостаточные, маркированные банальными категориями: любовь, смерть, жизнь, подвиг, смысл. Перебираясь с одного на другой осколок, идёшь осторожно, как сапёр по минному полю. Вот-вот вырвется всесокрушающая истина. И у каждого она – своя.

Апрель усталый сушит у костра берцы, пьёт спиртягу из жестяной кружки. Где-то далеко по-над Волгой обнимаются берёзки-подружки, во всех ложбинках земли талая скучает вода. Ждёт, когда же пустит её в себя земля, впитает и напоит ею ростки новые, живые.

Апрель в камуфляже старом, не от Юдашкина, пятнами то тёмными, то светлыми, знаки различия в обманчивых сумерках не разглядеть – всем выйти из сумрака, господа. Хватит на всех работы брать вытаявшего мусора бастионы – до рассветного чистого мая надо много ещё успеть. Кто-то же должен делать эту работу – убирать, что не нужно, что отжило, что под снегом было забыто. Сжигать в костре и пеплом – по ветру. Быстрее, пока есть огонь в крови.

Рыжий Март, солнечный, быстрый, письмо оставил мелом на тёплом асфальте – тонким звоном сосулек – сообщение доставлено. А у Апреля гитара плачет, расстроена, в горах давно позатеряна.

У Марта широкие окна, океаном неба заполненные, его обнимает Бог. Апрель вербу поправил у древней иконы в углу закопчённом случайной какой-то избы.

Март пробурлил, всех любовью и светом спас и улетел туда, где можно душой оттаять. Апрель остался – дорогу чистить и вешки для неразумных ставить.

В вещмешке у Апреля книга – Ремарка, Гёссе, а может, Крапивина, он вспоминает строки хаосом птичьих стай. И самое главное что-то щекочет, – пожалуйста, не улетай – главное – не забылось. Падает снег, как пластырь – временный, чтобы раны земли не воспалились.

Май примчался лихой, озорной, на байке, в наушниках – то ли вальс, то ли рок. В рации у Апреля давно бездонная тишина, в ней тает, хрипит позывной. Скоро там, где сражался Апрель, сирень зацветёт и черёмуха, всем там вдоволь достанет воздуха. А пока никуда не сбежать от дневных переходов морока. Песню в зубы – вперёд, да с ветром. Наступаем и сил остаток по капле цедим. Поутру всё в снегу снова. Вьюжит. Тот самый. В висок. Последний.

Что вы можете знать о Яшке Чайкине? Не думаю, что очень много. В крайнем случае, вам попадалась в 2009 году в одной из северо-кавказских газет небольшая заметка. Она, аккуратно вырезанная, до сих пор хранится у меня в папке с документами. Иногда, позабыв заплатить вовремя за интернет, я судорожно перебираю бумажки в поисках договора о предоставлении услуг связи и натыкаюсь на листок со статьёй о своём сослуживце. Затем надолго зависаю между строк и мысленно наблюдаю, как небольшого роста солдат в запылённом камуфляже «берёзка» с погонами старшего сержанта устраивается поудобнее, опираясь спиной на ствол дерева, щурится на лютое южное солнце, под которым его брови и мальчишеский чубчик выгорели до прозрачной белизны. «Привет, Жека! – он махнёт мне рукой. – Что? Снова прошлое догнало?» И я с привычной саднящей болью перечитываю строки, в которых Яшка ещё жив.