Владимир Маканин - Пойте им тихо (сборник)

– А что у тебя слышно? – спросил Андрей вдруг, и это он впервые поинтересовался, как у нее и что.

Дашенька даже растерялась. Разумеется, в жизни что-то происходило, но в минуту, когда он спросил, возникала только корректорская, да Вика, да нескончаемое шевеление губ: «Бу-бу-бу-бу», – рассказывать об этом она не стала. В горле стоял ком и никак не сглатывался.

– У меня… У меня… особенного ничего. – И Дашенька подумала, что она, пожалуй, сейчас заревет.

Она быстренько отправилась на кухню перемыть посуду – бытовая возня ее успокаивала.

– Ты останешься сегодня? – спросил он.

Дашенька ответила:

– Да.

– Тогда звони матери.

– Я позвонила.

На лето Андрей умчал на Кавказ – он уехал один, и было ясней ясного, что там, у моря, Дашенька ему ни к чему. Море синее и солнце желтое, как хорошо. Не езди, мил дружок, в город Тулу со своим самоваром – такая тоже есть пословица, не из самых забытых.

– Не понимаю я тебя, – говорила Вика. – И как ты можешь на это спокойно смотреть?!

– Пусть отдыхает…

– Я ведь не знала. Это теперь называется – отдыхает?

Подруга Вика была человек одинокий, она была некрасива и малообщительна и добра душой – не раз и не два ей думалось, что, если Дашенька махнет рукой на своего ослепительного Андрея, обе они будут жить и поживать, как живут неразлучные подруги. Что поделаешь, судьба: в большом и современном городе многие остаются без мужа и семьи. Грустно, конечно. Но грустная жизнь – это ведь тоже жизнь. И кстати сказать, не очень она грустная.

– Во всяком случае, ты не будешь такая униженная…

– Я не знаю… – Дашенька потупилась, и на глаза тут же набежали слезы.

– Ну вот ты и плачешь.

– Я не униженная…

– А какая же ты?

– Я не униженная – я его люблю.

– Ах, перестань!..

Бранить бранила, но, с другой стороны, Вика очень хотела Дашеньке счастья – и вот она ломала голову, думала, как помочь, как уладить, как найти «его слабую струнку». Под слабой стрункой Вика понимала то, на чем можно сыграть. И учила Дашеньку:

– Ты должна попытаться взять его женственностью.

И поясняла:

– Стирай ему. Гладь. Наводи порядок в его берлоге. И чтоб он ежедневно и ежечасно выглядел как с иголочки.

И поясняла дополнительно:

– Гоняй в парикмахерскую. Заставляй чаще лезть в ванну. Он, конечно, рос в сарае, но сделать из него человека можно…

– Он не неряха.

– Мужчина – всегда неряха.

В очередное воскресенье мать спросила Дашеньку:

– Куда же твой ухажер делся? (Почему сегодня дома сидишь?)…Уехал?

– Он в командировке, мама.

– В командировке, – мать скривила губы, – смотри-ка, птица какая!

Дашенька смолчала. В таких случаях лучше всего отмолчаться – и тогда не придется нагромождать ложь на ложь, как нагромождают дети кубик на кубик.

– Эх, Дашка, – негрубо сказала мать. – Думаешь, мать – дура, а ведь твоя мать не дура, хотя и малограмотная. Доченька моя, Дашенька, где же твой стыд девичий?

Дашенька молчала.

– Как ты себя чувствуешь, а? – Мать оглядела ее с ног до головы цепкими и вполне земными глазами.

– Хорошо, мама.

Опасения матери были напрасны. Но она как-то особенно выспрашивала и приглядывалась, назревал неприятный разговор, – правда, назревал он уже не впервые.

К счастью, в дверь позвонили – приехала Вика:

– Здрасьте. Приветик, а я к вам в гости – не ждали?

Потом она шепнула Дашеньке:

– Приехала учить тебя пирожки печь. Тесто я делаю особенное. И ватрушки удаются, – вот увидишь! – ему понравятся…

Вика была прекрасная хозяйка, и пекла, и стряпала – пошептавшись, она сразу же отправилась с Дашенькой на кухню, она замесила тесто, приготовила начинку, и вот плита уже выдавала из своего нутра пирожки – один одного веселее… В окне млели летние облака. Вика стояла у плиты в ярком переднике. И повторяла Дашеньке золотые слова о том, что наикратчайший путь к сердцу мужчины лежит через его желудок.

Потом, здесь же, на кухне, Дашенька и Вика сидели в сумерках. Они не зажигали света, они сидели рядом и говорили о жизни. Немного пошутили. Немного поплакали.

В конце отпуска Андрей, не подававший признаков жизни, все же прислал фототелеграмму, это очень удобный вид связи, потому что и быстро (намного быстрее письма), и можно вместить кучу слов. Правда, Андрей вместил их не так уж много:

«Дашуля. Море замечательное – чудо чудес. К моему возвращению, будь добра, приведи в порядок мою берлогу. Ключи у соседа по лестничной клетке. Целую».