Владимир Шмелев - Рождество в Москве. Московский роман

И всё на таком подъёме, энтузиазме, что как-то саморазумеющиеся песни, что исполняла душа, радостные и свободные. Люди жили красиво, читали книги и ходили не только в кино – в театры, филармонию, галереи.

И то не сказки и байки, просто здесь уже был коммунизм, правда закрытый и не всем доступный. Тому были объяснения, страна остро нуждалась в научном прорыве во всех областях. Поэтому маленький островок почти коммунизма во благо всей страны. Полные прилавки, всё, что душе угодно. И весь бытовой комфорт по лучшим зарубежным образцам. Жили себе люди и не в чём себе не отказывали. Понимали это и старались своей работой оправдать эти привилегии и блага.

Люди создали цивилизацию, несовместимую, не способную существовать с природой. Сильные мира сего в большей мере обеспокоены лидерством. Бесконечная гонка вооружений привела к деградации человека и краху экосистемы планеты. Изуродованный разум человека воплотился в удручающем облике Земли.

Материнские высказывания проросли в сознании Альберта сомнениями по поводу создания нового человека.

– Не знаю, мама, может, уничтожить результаты работы? Боюсь, они могут привести человечество не к прогрессу, а к деградации. Теряется смысл зачатия и рождения.

– Наука имеет ли право менять человека, его божественную суть? Или она вне Бога и морали?

– Мама, это смешно – мучиться вопросами Раскольникова: «Тварь ли я дрожащая?». Учёные выше всего этого, и наука. Надо быть настырным, непреклонным и строптивым, чтобы обуздать абсурд и доказать свою правоту.

– Тебе свойственна ясность цели. Ты упорный, настойчивый, пробивной, короче, стоик. Твоя манера говорить резко, прямо, без предисловий, извинений, сносок, поправок, не предполагая другого мнения.

– Мама, ты, может быть, не в курсе. Сейчас такой момент: или мы, или американцы. Понимаешь, речь идёт об освоении Луны и Марса. Луну поделят без нас. России нужен на Луне собственный плацдарм. Построив на Луне базы и целевые спецстанции, техобслуживание достигнет нескольких стратегических целей. Опыт жизнедеятельности людей на другой планете, будем добывать и использовать полезные ископаемые или водяной лёд, который можно не только растапливать для питья, но и разлагать на кислород и водород для кислородно-водородных ракетных двигателей. В перспективе на Луну можно будет переносить вредное производство, чтобы очистить Землю от отходов.

При этом Альберт отмечал, что концепция развития человеческого потенциала шире модели экономической. Общество зависит от качества его членов. В понятие «качество» он, прежде всего, включал образованность, здоровье, самосознание. Мать, соглашаясь, добавляла: «Угасание самосознания человека приведёт к краху смысла его деятельности. Тогда перспективы его в долгосрочном плане туманны. Лишь нравственность сохранит планету».

Пение птиц приводило в восторг мать Альберта. Распахнув окно, слушала, как заливаются пернатые. Позовёт своих мальчиков присоединиться, будет объяснять, кто солирует. Каждую трель знала она. Кто запоёт первым по весне и стрёкот скворцов. Сбивчивый, бесперебойный трёп воробьёв. Писк трясогузки и нежные заливки синицы. Гуляя в парке, прежде всего интересовалась повадками птиц, окрасом, голосом. Особым нравом выделялась ворона, своей напускной важностью, вышагивала как генерал, строго подглядывая вокруг, наглядно проявляя негатив к голубям и кошкам. Ворона была самым ярким представителем городской фауны, законодательницей на помойках. Жизнь за пределами городской черты её не интересовала.

Мать Альберта обращала внимание на растительность, не обделяя вниманием каждый кустик, каждую травинку, веточку, бабочку. При этом напевала про себя известный мотивчик: «Этот мир придуман не нами».

Отец же выводил другую мелодию, словно передразнивая её: «Цветики, цветочки у меня в садочке, не повисли, не завяли, не доросли – оборвали». Кухня у неё была увешена декоративными тарелками с изображением птиц и цветов. Их собирали со всего света, бывая в командировках, и друзья, зная их пристрастия, дарили на дни рождения, праздники. Кроме того, в кухне красовались два натюрморта: фрукты в вазах, цветы и птички заворожённо и с любопытством смотрели на бабочку, сидевшую на букете. Эта красота старых мастеров была привезена из Ленинграда. Много замечательных вещей перекочевало из родного города. Они напоминали о прежней удивительной жизни, их молодости, месте, где они, казалось, проживут всю жизнь долго и счастливо. Пейзажи с видом мостов и набережных висели на самом видном месте. Узнаваемые, знаменитые места Санкт-Петербурга, что снились каждую ночь. Она помнила и горестные дни памяти и скорби, когда, вспоминая погибших, по Неве пускали бумажные кораблики по числу страшных дней.