Дмитрий Ридигер - Семь

Его прервал вызов коммуникатора.

– Да, Семеныч! Здесь мы! – откликнулся Лео.

– Хорошо, что здесь, орлы. Кормитесь и Тима пытаете? Правильно пытаете. Тут, похоже, опять его привидение нарисовалось – как раз у границы Объекта. Так что Тиму по местам стоять, а Лео с Даном – марш на взлетную!

Лео и Дан сорвались с мест и бегом устремились к двери жилого модуля, на ходу слушая вводную.

– Лео, берешь свой борт, Дан – на спасательном «Соколе», ведомым. Чтоб ведущего подстраховать, если что. За вами выпущу еще десяток «Ос» на автомате. И поаккуратней там!

Стремглав пролетев коридор, вскочили на эскалатор, рванувший в ускоренном режиме. Схватившись за поручни, посмотрели друг на друга.

– Ну что, доктор, случай не клинический?

– Какое там… – Дан взволнованно сверкнул глазами. – Хотя как сказать! Ко мне в медблок призраков еще не притаскивали! Попрактикуемся! Если живой он, конечно…

Спрыгнув с эскалатора, пронеслись через зону контроля и выскочили на взлетную палубу.

Дан приостановился, озираясь, забыв о бегущих по полу указательных стрелках. Лео, заметив это, на бегу коротко махнул рукой в сторону третьего причала:

– Вон твой «Сокол», седлай! – и с ходу взбежал по поднявшемуся пандусом полу к кабине своей «Осы».

Запрыгнув в кабину, мысленно поприветствовал летунью, затем откинулся на спинку сиденья, положил руки на протянувшиеся к ним подлокотники управления и закрыл глаза.

Процесс слияния с «Осой» всегда был волнительным – сначала еле заметные тычки множества сигнально-компенсационных щупальцев в грудь, живот и ноги, потом появление зрения с возможностью выбора спектра, и, наконец, нарастающее чувство физического слияния с машиной – не полного, не до конца, а просто ощущения продолжения в ней собственных органов и конечностей.

Говорят, что старые и опытные пилоты летают расслабленно, не шевелясь и не тратя ни единой калории на мышечные усилия, управляют только мысленно. Лео так не умел – обязательно шевелил руками, ногами и туловищем, не всегда даже отдавая себе отчет, мускульная или ментальная команда прошла первой. Разумом вроде понимал, что ментальная – но порой казалось, что мышцы сами принимают решение, опережая сознание.

Слившись с «Осой», по уставу отрапортовал:» – Борт семь-восемь, к сходу готов!», и стал ждать замешкавшегося с непривычки Дана.

Секунд через пять почувствовал намек о готовности «Сокола», вслед за ним – устный рапорт «один-шестого».

И долгожданное:

– Бортам семь-восемь и один-шесть – сход разрешаю!

Лео приподнял нос кораблика и, привычно волнуясь, двинул челнок к шлюзу, чуть быстрее обычного.

Дану, видимо, тоже не терпелось – более громоздкий и неуклюжий «Сокол» подошел к своему шлюзу одновременно с «Осой» и так же повис, чуть дрожа оранжевым брюхом в струях горячего воздуха.

– Семь-восемь, запрос на выход!

– Один-шесть, запрос на выход!

– Семь-восемь, один-шесть, выход разрешаю!

Пройдя шлюзы, замерли в нетерпении, в ста метрах друг от друга и двухстах от борта причального модуля.

– Бортам семь-восемь и один-шесть. Старт по программе «один-пара», Дан ведомый. Выход к Объекту по нормали. Далее – сами решайте, по обстановке. «Осы» поддержки – сзади полусферой, дистанция ноль-один мегаметра. Привидение Тимово сейчас болтается у самой границы Объекта, где-то в надире. Старт разрешаю.

– Семь-восемь, есть старт!

– Один-шесть, есть старт!

«Оса», как обычно, словно в нетерпении, прорисовала корпусом мелкий крестик и рванула с места.

Лео заложил лихой вираж, послал Дану образ движения и еще ускорился.

У того хватило ума синхронизировать свой шлюп с «Осой», и «Сокол» провел маневр не менее залихватски, несмотря на видимую неуклюжесть.

Лео непроизвольно улыбнулся.

– Молодец доктор, соображаешь!

– Дык, не пальцем деланы… Понимаем, что к чему в этой посудине!

– Молодец, правда! Мы сейчас на нормали, пока можешь расслабиться. А когда подойдем к Объекту и сядем на сферу смены траектории – я дам знать, – отстань на километр и оставайся чуть левее и выше, так будет лучше наблюдать.

– Принято. Веди нас к славе, пилот!

До Объекта – еще восемь минут. Лео привычно огляделся. Вверху и внизу – только черный космос с россыпью далеких звезд. За кормой, как привязанные, висят «Сокол» и «Осы» сопровождения. Еще дальше – съеживается в точку Станция, позади нее – планета, так и не получившая имени, мягко сияет большим серпом в полнеба, пересеченным полосами бесконечных вихрей. Видимый кусок тоненького кольца вокруг нее резко обрывается косым срезом на границе тени, образуя крутую петлю. Из четырех спутников виден только один – маленькая, грязно-коричневая скобка с редкими синими искрами – остальные оказались в этот час позади газового гиганта. А шарик местного светила чуть сбоку, посылает к планете свой тревожный, недобрый, фиолетовый свет.