Адам Немец - Вязкие качели

Так Матфей перескажет Христа, Павел перескажет себя, рабочие в оранжевых жилетах проходят мимо Иуды в лоснящихся сапогах, не вошедшего в апокрифическое писание, болтающегося в арке. Слушай радио и жди шифровки.

Есть задача. Задача заключается в эзотерическом чтении давидовых псалмов, в многократном повторении их, как мантр или делирия. В зависимости от одежды и нервного состояния, суд решит, молитва это или колдовство. В зависимости от тяжести молотка, ты либо куешь серьги, либо крошишь лица, лицемеришь или изобличаешь доносами. Воспетый русский путь, хваленый, золотой от грязи.

Вот писатель соскочил с иглы, начал писать. Слабо, как вялым членом тыкаешь в клавиши, говоришь, что хорошо тебе, а было раньше невыносимо. Я не могу дотянуть до второй главы, зря, значит, соскакивал. Ты не Воробьев и не Радов, садись в автобус, нужно забрать из прошлого что-то забытое, парочку ангелов с кончика иглы.

На стене надпись «СЛОН». Смерть легавым от ножа или смерть лечит – отсутствует налоксон. Зияющие антагонизмы, копов и опиоидов, смерти от ножа или от передоза. Здесь автобус едет по героиновой мостовой, подскакивая от передозов и его нечем останавливать.

Государство, как старый потребитель героина, теряет интерес ко многим вещам, автобус бьется о бруствер, занавес.

Утопические пейзажи между мной и тобой, под закрытыми веками, в послесловии.

Мой подход к окну совпадает с проездом полицейской газели, в такой меня тоже обыскивали, ничего не нашли, как и мы тогда, я не верю в силу деус экс махина. Я жду доктора из даркнета, его цвета другого порядка.

Винтажное руководство к сокрытию и иносказанию, вскармливаемое нам с молоком морали, учит не говорить» Я буду убивать». Мы говорим, – " Я буду солдатом». Мы не говорим» – " Помни о смерти». Мы говорим- " Ты живешь». Винтажное руководство для сокрытия страха.

Они вышли на разведку днем, выползли из блиндажной норы, рептилиями без знаков отличий. Липкие страшные мысли о безусловном возмездии не покидали тел, они заставляли ползти. Почему ты не умираешь, Мересьев? В алкогольном угаре, без троп. Обломки самолета- в сталеплавильный цех, оттуда задрать пару баб. Книгу напишут, может, отрежут ноги, поверю. По весне взойду молодыми побегами новых ног из сталелитейной бабы. Вот Хармс Даниил- оказался Ювачевым, остыл в крестовской дурке. А я буду героем. Я доползу! Тем временем истопник в том же Ленинграде достает из вороха молитвословов чертеж. Так, мол, и так, вместо штурвала будет хуй! И стреляется в туалете- по доносу пригнали черный воронок. Там мой прадед из НКВД и двое ползущих. На столе у истопника кружка с кипятком и чертежи Циолковского. Летательный тугоплавкий и легкоуправляемый аппарат сий, суть управляемый ректально, разверзнуть печи! Время героев и новостей, язвительности сокроем, согласно руководству. Мой прадед из НКВД достает из вороха молитвословов донос на себя. Во имя отца и сына в туалете стреляется мой прадед. Вспомнить о смерти вовремя. Срочной шифровкой в главный штаб, Мересьев садится в самолет Циолковского с ректальным управлением. Бруствер, занавес.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.