Игорь Родин - Совесть палача. Роман

– Поясню на своём банальном примере, – основательно и не спеша, ожидая полного наполнения обеих чаш, начал я. – Ведь, как говорил товарищ Ульянов-Ленин, нельзя жить в обществе и быть свободным от общества.

– Ты давай, не растекайся мыслию по древу, а, как твой товарищ Ленин, в виде апрельских тезисов, – тут же вставил Петя, переходя к моему бокалу и доводя уровень до идеального.

– Так вот! Я пёр эти два увесистых пакета из твоего супермаркета, сгибаясь под бренной тяжестью купленного «колдовства», и моё предвосхищение праздника немного портило это обстоятельство. Автомобиля я не имею по идеологическим соображениям, и поэтому в данный текущий момент люто завидовал, стоя на перекрёстке всем этим автовладельцам, нагло перегородившим своим нескончаемым, как будёновская лава потоком пешеходный переход. И особенно в этом железном потоке мне не полюбился один мажор-байкер на спортивном «Судзуки». Я ещё подумал, что неплохо бы было сейчас оказаться на его месте. Когда эти долбаные пакеты уложены в кофр багажника, а под тобой пара сотен лошадей.

– Да ладно, – встрял сведущий в технических вопросах автолюбитель Петя, – у них и сто восемьдесят лошадок редкость!

– К делу это не имеет никакого отношения, – холодно отрезал я. – Я имею некоторую слабость к мотоциклам, в отличие от авто, поэтому естественным образом позавидовал. Это бывает. И это естественно.

– Ага, – Петя заулыбался и поднял свой бледно-янтарный, а вернее, моче-разбавленный сосуд радости. – Выпьем!

Мы звякнули глухим сытым звуком толстого стекла, пригубили изумительно холодное, вкусное пиво.

– Ах, – сказал я, слизывая с губ лопающуюся пенку после упоительно длинного глотка. – Первый глоток пива – как поцелуй любовницы! Все остальные – просто унылое глотание горькой жижи, ими скорее давишься, чем наслаждаешься, тупо заливая кишки.

– Поэтично, – коротко оценил Петя, с пылесосным звуком вобрав остатки пены до дна.

Он запустил руку в центр «поляны», как экскаватор с грейферным ковшом, подняв вместо песка горсть сухарей. С треском ломающегося сарая перекусил сразу полдюжины. Я поставил недопитый бокал на угол и продолжил прерванный разговор. Жующий Петя не возражал.

– И когда этот мажор с видом кронпринца, не замечающего челядь, что приветственно высыпала на улицы приветствовать его, газанул, его подрезал другой такой же кронпринц-мудак, только на «Кайене». Просто вывернул в другой ряд и «бортанул» задницей его байк. И мажор, неожиданно для себя, продемонстрировал отличное сальто-мортале. А потом застрял где-то под старой «шахой» с дедом пенсионером, вцепившимся в руль с лицом обгадившегося младенца. Дед тоже, наверное, спешил. На дачу. А тот «бивень» на «Порше», наверное, тоже. Кто ж их знает, дачников…

И хитро подмигнул Пете, который сам был заядлым любителем загородного копально-поливального времяпровождения. Но тот не отреагировал на шпильку.

– Неожиданный поворот, – вильнул в сторону мой друг, пропустив старую подначку про дачу и все прелести, что с ней связаны. – Мажор на дачу, я так понял, расхотел?

– Да! Если дача тут вообще уместна. Тут же, конечно, возникла пробка, крики, шухер, масса дебилов со смартфонами, увековечивающих сие эпичное событие для анналов «Ютьюба». «Судзуки» покорёжило, он свалился посреди перекрёстка, обоссавшись пахучим бензином напоследок…

– Вот что мне всегда в тебе нравилось, – довольно и проворно вставил Петя, – это твои поэтичные метафоры!

– Ага. А я не то чтобы нарочно попёрся смотреть, как там мажор, а так, просто прошёл мимо. Тем более, его и так окружили теплом и заботой. «Тапочки», правда, с него соскочили, но сам он был жив и даже в сознании. Вот только нога чего-то в крови. И тут мы с ним пересеклись взглядами. Я увидел боль в его глазах, злость на несправедливость этого мира и ту самую зависть. Он хотел вопреки всем правилам теперь оказаться на месте любого из его окружавших. Живого, здорового и без поломанного байка. Понимаешь? Все в определённый момент хотят попасть на чужое место. А когда и оно становится некомфортным, тут же хотят соскочить на другое, более приятное и тёплое.

– И тогда ты оценил теплоту своего места на текущий момент? – утвердительно спросил Петя, жуя нежно-жёлтое кольцо кальмара.

– Именно! Я на некоторое время перестал ему завидовать и со злорадным превосходством подумал, как всё быстро может измениться! И ценить надо своё текущее место, понимая, что оно в любой момент может стать неуютным! Не ждать пока оно таким станет, не трястись и не следить за минутной стрелкой, а наслаждаться тем, что есть! Остаётся это только понять. А потом принять.