Илья Тамигин - Корни. Роман-гипотеза

– Не, не ссорились, это точно.

Задав ещё несколько вопросов, ответы на которые дела не прояснили, следователь записал адрес Прохорова и попросил расписаться в протоколе.

– Да, забыл спросить: вы партийный?

– А как же! Член ВКП (б) с тыща девятьсот тридцать восьмого года!

Следователь наклонился к заросшему седыми волосами уху свидетеля:

– Тогда брюки застегните, товарищ, не позорьте Партию!

Ахнув, Евсей Кириллович залился краской и проворно заработал пальцами.

Донцов, дождавшись, пока тот закончит, кивнул:

– Очень хорошо, товарищ! До свиданья, вы нам очень помогли. Вызовем, ну, повесточку пришлем попозже.

– Да я, типа, понимаю…

Из туалета вышел судебный эксперт, дымя беломориной:

– Дарий Аркадьевич! У пострадавшего весь затылок всмятку. Черепно-мозговая травма. Вот, такая причина смерти. Подробнее – после вскрытия.

– Спасибо, Андрей Иванович.

Следователь пригласил за столик разливальщицу.

– Фамилия, имя, отчество?

Та ответила.

– Год рождения?

– Молодая ещё! – кокетливо повела очами уже оправившаяся от шока Катерина.

– А конкретнее?

– Ой, ну, напишите, что двадцать первого!

На самом деле она была ровесницей Великого Октября.

– Семейное положение?

– Вдова я, – грудным голосом поведала Катерина, сроду, между нами говоря, замужем не бывавшая.

Когда тебе глубоко за тридцать, выражение «не замужем» как-то не звучит. Опять же, как насчет сыночка Модестика объяснять? Вот и врала, что была вдовой соседа – боцмана Пилипенко, сгинувшего на войне. А свидетельство о браке сгорело при бомбежке! Люди верили, в военкомате даже помогли сына в Нахимовское училище пристроить.

Быстро записав всё это, следователь спросил:

– Эти, трое, вместе пришли, или по отдельности?

Катерина, не задумываясь, ответила:

– Татарин, точно, один пришел… Я ещё подумала: глухонемой. А эти… не помню. То ли вместе, то ли по отдельности… Мест было мало в зале, вот они и сели к нему. Нет, помню! Тот, который раненый, он раньше пришел, чем убитый, и раньше татарина. Сначала вон там сидел, у окна, значит, а потом ушел куда-то и вернулся.

– С убитым?

– Вот, не скажу, с ним или нет… Суетилась я, обед, народу поднапёрло. Где уж тут за всеми уследить!

Записав Катеринин адрес и пообещав вызвать повесткой позже, следователь опросил ещё нескольких свидетелей, но толку с них не выжал, ибо все показывали разное: кто говорил, что все трое вместе пришли, а потом поссорились, кто, горячась, доказывал, что пришли по раздельности, заранее договорившись выпить водочки. Ещё один, тот самый железнодорожник, сидевший за одним столиком с Прохоровым, заявил, будто подслушал, что татарин вовсе и не татарин, а какой-то «Нюзиланд», а двое парней – его агенты, передавали ему или собирались передать в сортире секретные чертежи новейшей подводной лодки, но в последний момент не сошлись в цене и поубивали друг друга. Ну, чушь полная! Но записать пришлось.

Наконец, приехали живодеры, завернули тело Сашка в грязный брезент, погрузили в кузов и увезли в морг. При этом ругались матом так изощренно, что даже старшине Варфоломееву стало томно.

Следственная бригада, закончив свои дела, также поехала восвояси. Автобус, в котором комфортно расположились служивые, медленно катился по тенистой улице Калинина. Все окна были открыты, позволяя папиросному дыму легко улетучиваться в атмосферу. Курили все – и водитель, и судмедэксперт, и оперативник, и следователь, и старшина Варфоломеев. Для успокоения нервов.

– Эх, жаль не удалось пивка выпить! – вздохнул оперативник, младший лейтенант, которого из-за молодого возраста все звали просто Колей.

– Чтоб я, да из пивной без пива ушел? – захихикал судмедэксперт, жестом фокусника доставая из под полы халата трёхлитровую банку, полную янтарного напитка, – Пока вы там разговоры разговаривали, я и отоварился!

– Ай, молодца, Андрей Иваныч! – хором воскликнули все.

Банка пошла по кругу, ибо рабочий день уже, в принципе, закончился.

– Послушайте, Дарий Аркадьевич, – деликатно рыгнув, поинтересовался эксперт, – Давно недоумеваю, что за имя у вас: Дарий?

– А! – махнул рукой следователь, – Это папаша мой в гимназии за древних персов двойку получил из истории и на второй год в пятом классе остался! А в восемнадцатом выяснилось, что историк контрик, так папаша его лично к стенке прислонил. Вот, в память этого события и нарек меня, безответного малютку, Дарием. Я же в двадцатом родился, тогда любые имена регистрировали без вопросов. Хорошо ещё, что не Ксерксом, или, там, Артаксерксом! Вот и получилось: Дарий Донцов.